- Твою ж… я красавец.

- Просто неотразим, - подтвердил Винченцо. – Но пока не пройдет, лучше тут побыть. А то ведь не поймут.

Сказал и лег.

На грязный пыльный камень. Ладно, не очень пыльный, поскольку вся пыль сгорела, но оттого не менее грязный. Миха пощупал рубаху, которая опять пестрела прорехами, и подумал, что это еще выяснить надо, что грязнее – он или пол.

И тоже лег.

- А оно пройдет?

- Должно. В теории, - уточнил Винченцо, вытащив знакомую флягу. – Пить будешь?

- Опять отвар?

- А то как же.

- Вот когда закончится все, нажрусь, - Миха флягу принял и ополовинил одним глотком, подумав, что, то ли он привыкать начал, то ли в нынешнем обличье вкусовые рецепторы работают хуже, но горечь почти не ощущалась. – До поросячьего визга.

- Мечты, - Винченцо тоже сделал глоток. – Я так давно хочу… а оно все никак. Не заканчивается.

- Сочувствую. И это… - Миха согнул руку, отметив, что когти не исчезли, но даже будто больше стали. – Твоя сестрица у меня ночевала.

- Она говорила.

- Не в том смысле, извращенцы…

- Почему?

- Потому что, - пробурчал Миха, то убирая, то выпуская когти. Для интереса царапнул одним клинок. На рукояти осталась глубокий след.

И на лезвии.

- Она просто спала. И когда уходил, тоже.

Маг повернул голову и поглядел так, с интересом.

- Да не в том смысле… обычно спала. Легла на бочок и заснула. Похрапывала даже. Хотя нет, вру. Такие не храпят. Вот. А все остальное у вас в голове. И не только у вас, наверное. Слухи пойдут.

- Они уже ходят.

- Теперь еще больше ходить станут. Но жениться я на ней не буду!

- Я уже понял.

- Ты.

- И она тоже. Поверь. Миара вообще понятливая.

- Жаль, что стерва.

- Иначе не выжить. Не порти клинок! – маг дотянулся и хлопнул по руке. - Знаешь, сколько он стоит?

- Понятия не имею, - честно признался Миха. – Надо вставать?

- У тебя еще не прошло.

- А как пройти?

- Ты у меня спрашиваешь? Я обычный человек.

- Скажи еще, что нормальный.

- Относительно.

Ага. Знать бы еще, относительно чего.

- Судя по всему, это боевая форма. Ты ведь должен про нее что-то знать.

Должен. В теории. Но не Миха, а Дикарь. Только он, кажется, немного обиделся, что Миха не позволил ему убить мага. Нет, ну несерьезно же! Одно тело на двоих.

И жить надо в мире.

И желательно, не с чешуйчатою рожей. На чешуйчатых бабы с подозрением смотрят.

Этот аргумент Дикарю был понятен, хотя… там, дома, все наоборот. Ни одна женщина не отказала бы тому, на кого снизошло благословение Великого духа.

Но это там.

Благословение, стало быть? И сон вспомнился. Костер. Шаман. Зверь огромный.

Великий дух.

Михе дозволено было увидеть его. А это не все воины могут. И даже отец Дикаря, который был сильным воином и тоже умел принимать иной облик, Духа не видел. Силу – да, принял.

Хорошо.

А убрать это как?

Просто… только больно. Немного. И потом тоже надо приспособиться, потому что все меняется. Запахи гаснут. Звуки тоже. А вот мир расцветает красками. Даже здесь, в подвале, их много. И надо привыкнуть. Миха закрыл глаза, привыкая.

- Расскажи, - попросил он мага. – Раз уж все одно лежим.

- О чем?

- Хрен его знает. О чем-нибудь. Отвлечься надо… я сон видел. Странный. Сперва твоя сестра… в общем, не важно, - Миха вовремя осекся, подумав, что, наверное, не стоит вываливать так уж все и сразу. Захочет – сама расскажет. – Короче, она петь стала. Типа колыбельную. И я заснул.

- Дом видел?

- Да.

Два.

И маму. И почему-то не хотелось верить, что это только сон. Хотя как оно иначе быть может.

- Повезло. Когда-то давно она и мне пела. Она не только целитель. Миара… об этом говорить не принято, но изначально она могла открывать дороги духов. Но потом в ней проснулся дар целителя. И отец решил, что это целесообразнее. Духи… что в них хорошего?

- То есть, мне не примерещилось.

- Не знаю, - Винченцо лежал, уставившись в потолок. И явно думал о чем-то своем. – Наука… наука понятия не имеет, как сакхемские барабанщицы, которые не обладают ни каплей силы, способны сводить с ума самых одаренных магов. И не только магов. И как белоглазые жрецы севера обращаются в огромную рыбу. Или подчиняют себе птиц. Или вот вас взять… ты превращаешься, хотя по всем канонам науки не должен.

- В жопу твою науку.

- Духи и пути их из того же ряда. Они существуют. Кто-то полагает, будто где-то там есть эхо нашего мира. Или слепок. Или просто другой мир. Но материальное тело не способно покинуть его, в отличие от духов. Вот шаманы, барабанщицы… или те, которые видят, они могут использовать то, что существует на той стороне.

Только вот пользы от этого великому роду никакой.

- Ей запрещено было обращаться к этому дару. А целительский стали развивать, - Винченцо поморщился и сел. – В последний раз она пела мне, когда… не важно. Главное, я тогда не ушел.

- Значит, скажу спасибо.

- Скажи. Её редко благодарят.

- Почему?

Винченцо подал руку.

- Потому что боятся.

- Она же целитель.

- И исцелять может, но… понимаешь, не только исцелять. Для исцеления её привлекали не так уж часто. Да и характер у неё, чего уж тут, поганый. И убивает она легко. Только целители могут убивать настолько легко.

Хрень.

Одна сплошная глобальная хрень.

- Но если у неё вышло, то… она вернется. К тебе. И, пожалуйста, не прогоняй. Серьезно. Она, конечно, еще та дрянь. Но может быть полезной.

Ну да, исключительно.

- Не буду, - Миха руку принял и поднялся. Тело ныло. Кости тоже. На шкуре стремительно зарастали свежие шрамы, но в целом он чувствовал себя на удивление бодро.

Вот сожрать бы еще чего, так вообще счастье было бы.

Глава 22

Глава 22

Слушая выступление советника Кицаоли, Верховный не мог отделаться от мысли, что ничего-то не изменилось. Те же самые речи, цветистые и торжественные, те же самые люди, речам этим внимающие с видом таким, будто бы нет ничего важнее.

Та же борьба за власть.

А кто сидит на троне, так ли это важно?

Правда, за прошедшие несколько дней девочка стала выглядеть лучше. Ушла нездоровая бледность. И слабой она больше не выглядела, а на губах время от времени мелькала улыбка. И ныне вот она играла с котенком леопарда. Второй возился в ногах, пытаясь разжевать витой шнур.

За спиной девочки стояла Ксочитл.

Простые одежды, седина в волосах. И мягкая улыбка, извиняющаяся, словно она понимала, сколь неуместно её присутствие здесь.

Советник замолчал и поклонился. А мягкие лапы зверя поймали пальцы девочки и та рассмеялась, что заставило умудренных опытом мужей слегка нахмурится. Кто-то даже поморщился.

Поджал губы Тескатлипока-младший, поднялся с места и… сел.

- Мне кажется, - нежный голос Ксочитл разрушил напряженную тишину. – И пусть простят меня мудрейшие за своеволие, но… Совет идет так давно. И выслушать нужно многих. Мужчины сильны и яростны, когда речь заходит о по-настоящему важных делах. А женщины слабы. И нам при всем желании не сравниться с мужчинами. А потому умоляю вас сделать перерыв…

Она хлопнула в ладоши, и в залу вошли рабыни с корзинами. Запахло свежим хлебом, и запах этот был столь ярким, что Верховный ощутил голод.

Рабыни раздавали лепешки и медовую воду.

Сладкие шарики с орехами и другую весьма нехитрую снедь.

- Зачем она вообще здесь? – вполголоса произнес кто-то из сидевших рядом. – Прекрасно бы обошлись и сами.

- Возможно, - отозвался Верховный.

- Будет голод, - пальцы девочки пощекотали живот, и котенок заворчал, задергал лапами. – Ветер придет с юга. Ветер принесет пески. И вода уйдет под землю.

Стало тихо.

Очень тихо.

- Госпожа, - Верховный поднялся, пусть и не без труда. – Благодарим, госпожа. Но не будет ли наглостью с моей стороны узнать, каким землям угрожает опасность?