Чуть приседаю, прицеливаюсь и бью точно в солнечное сплетение Исаи. Меч с драконьей головой на рукояти пронзает друга насквозь.

Тот падает на меня так, как будто давно не видел и очень рад видеть. Падает в объятия… Меч выпадает из рук Исаи. Я вижу, как призрак Акиры склоняется над телом Кацуми, а та выгибается, как от разряда током и захватывает воздух…

— Ты всё-таки убил друга, — шепчут губы Исаи.

— Нет, я убираю из его тела врага.

Меч всё также блестит, даже вырвавшись из тела с другой стороны. Его блеск настолько ослепителен, что кажется, будто он заливает комнату. Заливает её настолько, что невольно приходится сощуриться. Но даже через сомкнутые ресницы виден ослепительный свет. Как будто смотришь на летнее солнце закрытыми глазами.

Такое продолжается недолго — через пару секунд свет меркнет. А вместе с ним меркнет и потрескивание молний, шум оползня, плеск воды, свист ветра и гул огня.

— Мальчики, вы так забавно обнимаетесь, — раздался знакомый женский голос. — Ого, пришелец из другого мира, а в таком виде ты тоже ничего…

Я распахнул глаза. Мы с комиссаром были на островке Оивы. За травянистым краем всё также клубились облака, а Оива… Она слегка покачивалась в десятке метров на своих качелях, веревки которых уходили в неизмеримую высоту.

И комиссар… Я отступил. Теперь это был уже не Исаи. Нет. Передо мной стоял тот самый комиссар Мацуда, каким я запомнил его в нашу первую встречу. В полицейской форме всё такой же грозный, но… Он зажимал живот, а сквозь пальцы сочилась красная кровь.

— Оива? Неужели этому подонку удалось всё-таки вытащить меня наружу? — Мацуда хмуро взглянул на меня. — А ты кто ещё такой?

То есть как кто?

Я осмотрел себя. Черт побери, а ведь сейчас я тоже был не Изаму Такаги, а Игорь Смельцов собственной персоной. Моё прежнее сильное жилистое тело, а не грузное мешкообразное тельце Изаму. Привычные джинсы, кожаная куртка и футболка. Жесткий ершик волос, двухдневная щетина.

Эх, как же классно хотя бы на миг вернуться в собственное тело.

— А я тот, кого ты недавно называл хинином! — я улыбнулся в ответ и потянулся.

— Как? А разве…

— Мацуда, ты был плохим мальчиком. Он победил, а это значит, что тебе пора отправляться обратно, — произнесла Оива, покачивая ножкой.

— Подожди, но мы же с тобой онрё! А он ещё и гайдзин… Неужели ты поможешь не мне, а ему? — Мацуда продолжал зажимать рану на животе.

— Он — настоящий онрё. Он явился в наш мир для мести. Он должен отомстить всем, кто обижал хинина, кто его унижал и убивал. И в этом он близок мне по духу. А ты… Какой же ты онрё? Ты сам нажал на спусковой крючок, когда хотел подло выстрелить в спину белобрысого мальчишки. То, что он перехитрил тебя, говорит о многом. Мацуда, ты должен вернуться обратно. Ты проиграл. Прими это со стойкостью самурая!

Комиссар растерянно посмотрел на Оиву. Перевел взгляд на меня.

— Ты из другого мира? Так вот почему я не смог справиться с обычным хинином. Если бы я только знал…

— Незнание закона не освобождает от ответственности, — блеснул я юридическими познаниями. — Я обещал, что убью тебя, Мацуда? На этот раз я выполнил своё обещание. Сейчас тело Исаи усиленно лечат оммёдзи, а тело хинина недолго будет пустовать без нового хозяина. Дух Акиры начал снимать действие твоего лекарства. А ты… Ты в своей упертости и блеске самолюбования напрочь упустил из вида возможность ловушки. Ты думал, что поймал Будду за яйца, а оказалось, что это он привел тебя на убой. Так что прыгай за борт и жди появления своего сына. В скором времени он к тебе присоединится.

— Я… Я не хочу… У меня Сэтору… Я даже не попрощался с ним. И вообще, я… Я заберу тебя с собой! — выкрикнул Мацуда и бросился вперед с расставленными руками.

Он явно хотел увлечь меня за собой, сбросить с площадки к молчащим в ожидании людям. Вот только я этого не хотел!

Я видел, как удивленно распахнулись глаза Оивы, а в следующую секунду мой кулак на рефлексах воткнулся в перекошенную рожу комиссара:

— За Изаму!

Он отшатнулся. Ох, как всё-таки классно на время вернуться в собственное тело… Я улыбнулся и осыпал комиссара градом ударов, заставляя его двигаться к краю площадки. Нет, я бы мог перекинуть его через себя, и дело бы на этом закончилось, но у меня было ещё несколько посланий…

— За семью Такаги! За Хино-хеби! За Миоки! За Акиру! За Шакко! — и добавил уже от себя. — За Родину! За Сталина!

Комиссар замахал руками, пытаясь удержать равновесие на краю площадки. Вот в этот момент надо бы как киношный царь Леонид зарядить ему копытом с криком: «Это Спарта!» Но я попрощался с комиссаром так, как научили меня Акира и сэнсэй.

Свел воедино ладони на уровне солнечного сплетения и выпустил огненный шар с истошным воплем:

— Хуйя-а-а-ак!

— А-а-а-а-а-а!

Фаербол снес комиссара с площадки. Клубы дыма развеялись, показывая, как неторопливо падает размахивающий руками человек. Он падал в толпу людей, которые обратили головы вверх и в ожидании кривили губы. Среди них я увидел Акиру Утида, который улыбнулся мне и показал поднятый большой палец над сжатым кулаком.

Комиссар долетел до стоящих и скрылся в переплетении рук, голов, ног. Его фигура растворилась в безбрежном океане человеческих тел, а облака сомкнулись, закрывая прореху.

— Ты отомстил, пришелец из другого мира? — тихо спросила Оива.

— Не до конца, госпожа, — поклонился я в ответ. — Не до конца…

— Тогда… Тогда возвращайся. Тебя там ждут друзья. А когда придет время… Когда придет время, то ты придешь обратно ко мне. И тогда обязательно покажешь, что ты умеешь в этом теле, — подмигнула Оива и чуть облизнула губы.

— Думаю, что покажу не раз, — подмигнул я в ответ.

Женщина повела рукой и всё кругом вспыхнуло белым светом. Тем самым светом, который принес меня сюда.

— Изаму! Изаму-кун! Изаму! Ты жив? — раздался голос Кацуми. — Ответь! Ответь же! Изаму-кун!

К голосу добавилась тряска. Такая жесткая, что моя голова болталась из стороны, грозясь вот-вот оторваться.

— Да не болтай ты так, Кацуми, — ответил я негромко. — А то голова отломается и помру геройски, молодой да неженатый… Мне сейчас не тряска, а массаж нужен… Не исключено, что даже эротический… Позови какую-нибудь гейшу, дать номерок?

— Дурак! — ударил меня в грудь девичий кулачок. — Какой же ты дурак…

Я выдохнул и слабо улыбнулся.

Глава 25

Если вы завтракали-обедали-ужинали на природе, то знаете, что аппетит на свежем воздухе сильнее, чем в помещении. Мой желудок активно урчал, напевая веселую голодную песенку, пока мы с Кацуми подходили к берегу Токийского залива. Я делал вид, что так и надо. Кацуми тактично не замечала.

Мы шли по тропинкам садов Хамарекю. Тех самых садов, где я обучался оммёдо, и где меня оставил ночевать «заботливый» сэнсэй. Понятное дело, что тут уже не было тех двух утырков, которые вознамерились побить застрявшего белобрысого хинина. Всё-таки трупы надо за собой убирать…

И всё-таки воспоминания не давали спокойно пройти мимо этого места. Вот тут на меня напал тощий, а вот тут упал здоровяк. И ничего! Абсолютно ничего не напоминало прошедшую битву. Даже трава росла также, как до этого. Хотя она могла многое рассказать Кацуми о той ночи, когда она приехала на выручку. Какое же счастье, что трава не из болтливых…

— Вот тут ты учился оммёдо «Земляной меч», — показала Кацуми на берег. — Давай тут и остановимся?

— Отлично, это очень хорошее место для обеда, — улыбнулся я в ответ.

Мы устроились на траве. Теплый июньский день выгнал на прогулку мамаш с детьми, которые задорными выкриками создавали белый шум. Волны Токийского залива дополняли эту музыкальную какофонию бэк-вокалом.

— Я никогда раньше не сбегала с уроков, — призналась Кацуми, раскрывая свой рюкзак.