— Я ощущаю сильные возмущения энергетического поля, — сказала Маска.

— Небо пылает.

— Что ж, в таком случае времени осталось немного. Твоя боль вызвана тем, что тело противится изменениям. К сожалению, возможность управления процессом была утрачена. В настоящее время боты работают в автономном режиме.

И снова не понятно.

— Золото тяжелое.

— Это не совсем золото.

Спускаться было проще. Правда, приходилось придерживаться рукой за стену, ибо ступени все же были высоки, а второй рукой Верховный держал выскальзывающую маску. Но… все одно спускаться было проще, чем подниматься.

И там, внизу, он перевел дыхание.

— Что это? Если не золото?

— Это не совсем даже металл. Сложное соединение, основой которого является сплав на основе золота и ладема в качестве катализатора, и вирусы. Вирусы — это мельчайшие организмы, обладающие удивительным свойством подчинять чужие клетки ради создания собственных копий.

— Зачем ты мне это рассказываешь?

— А зачем ты задаешь вопросы?

— Идти… легче… я стар. Мне почти семь десятков…

— Всего? Когда-то это не считалось старостью. Было время, что люди вовсе забыли о старости.

— Я читал… во времена благословенные, когда мир был молод, а боги жили среди смертных. Они соединяли со смертными свою кровь. И тогда рождались существа, которые не были людьми.

— Типичный миф.

Коридор длинный и узкий.

Акти прислушивается. Но слышит ли он голос Маски? Сомнительно. И тогда Верховный должен казаться ему безумцем, который беседует сам с собой.

Пускай.

— Продолжительность жизни биологического тела может быть увеличена с помощью ряда технологий. В то же время продолжительность существования отдельной личности вне привязки к биологическому телу ограничена исключительно представлениями данной личности и её желанием.

— Душа бессмертна, — согласился Верховный. — И когда тело уходит, душа остается.

— Наличие души не было доказано. Личность представляет собой результат взаимодействия разума конкретного индивидуума и условий среды и формируется в процессе данного взаимодействия, изменяясь под влиянием внешних и внутренних факторов, именуемых часто опытом.

Верховный промолчал.

Идти далеко.

Сперва до конца тоннеля… в городе суета. И сейчас ему кажется, что стоило бы вернуться, вызвать кого… пусть бы подали паланкин. И на паланкине Верховный добрался бы до нужного дома.

А теперь?

Как знать, что происходит в городе? И не началась ли паника? А следом и бунты? Не случится ли так, что Верховный, выбравшись из укрытия, окажется втянут в водоворот человеческих страстей? И хватит ли у него сил из этого водоворота выбраться?

— Возможность переноса разума на носители небиологического типа с имитацией естественной структуры открыли человечеству путь к фактическому бессмертию.

— Люди всегда хотели уподобиться богам, — разговор не требовал многих сил, но хотя бы отвлекал от тревожных мыслей.

— Это естественный этап прогресса. И переход от биологической к биотехнической эволюции с последующим развитием именно технической стороны.

Кажется, отвлечься хотел не только Верховный. Иначе к чему столь отстраненные размышления?

— Уже недолго… куда они подевались?

— Кто?

— Древние. Те, кто был до нас?

Молчание.

— Остались их строения. Некоторые. И у нас, и там, на землях проклятых магов. И сколь знаю, по всему миру. Если ты еще с тех времен, то должен знать… куда они подевались?

— Биологический носитель личности имеет ряд существенных недостатков. Он стареет. Он подвержен многим поломкам, которые в конечном итоге ведут к регрессии системы и разума. Он зависим от еды и питья, и многого иного…

Это было ответом?

Или все же не было.

— Однако у него есть существенное преимущество.

— Какое?

— Когда количество ошибок в биологическом теле достигает предела, носитель погибает естественным путем. Но лишь он, а не вся система.

— Люди смертны. Но душа…

— В бессмертии есть свой подвох, — отозвалась Маска и в словах её почувствовалась печаль. — Поверь.

Верховный поверил.

Почему бы и нет?

И обычная жизнь сложная штука. Что уж говорить о вечной жизни?

Глава 30

Глава 30

Ирграм

К реке он подходил осторожно. Будь его воля, Ирграм и вовсе не сунулся бы на тот берег, но… люди вознамерились перебраться, да и самого его тянуло туда. Зов, едва слышный поначалу, с каждым днем становился все более явным. Нет, Ирграм не слышал в голове навязчивого шепота, как случалось с безумцами, просто теперь ему хотелось идти.

Дальше.

Вглубь кольца, что бы в нем ни скрывалось.

Но он держался. Как и сейчас. Устроившись на берегу, Ирграм наблюдал за магами, которые о чем-то совещались. Потом Ульграх повернулся к мешекской твари и спросил.

— Твой зверь может пронести на тот берег веревку?

— Да.

— А тебя с веревкой?

— Я её одну не отпущу! — возмутился барон. — Там может быть опасно.

— Может, — Ульграх спорить не стал. — Но вариантов на самом деле немного. Мы можем пересечь реку по дну, однако там, помнится, были ямины и не знаю, сколь глубокие.

— Я умею плавать.

— Все умеют плавать, но… то, что мы выжгли часть реки, не значит, что мы уничтожили все живое в ней. Здешние рыбы, помнится, имели весьма серьезные зубы. И от еды они не откажутся, поэтому разумнее пересечь реку над водой…

— Я пойду, — мрачно заявил барон. — Я, может, не самый легкий, но вынесет. Да?

Девчонка кивнула и, дернув зверя за ухо, что-то ему сказала.

— Я пронесу веревку и привяжу её. А потом назад?

— Зверя отправишь, — маги решили не спорить.

Только Ульграх тихо заметил:

— На назад веревки может и не хватить.

— Я с ним, — Дикарь, до того стоявший тихо, отряхнулся. — Пойдем быстро. Тонуть не должен, буду придерживаться вон… за него. А если что, то сожрать меня непросто.

Кажется, мальчишка выдохнул с облегчением. И понятно. Одно дело в теории подвиги совершать, а совсем другое, когда тебя просто могут взять и сожрать.

А ведь могут.

И не откажутся. Ирграм точно не отказался бы сожрать кого-нибудь, но здраво поразмыслив, решил что еще успеется. А пока он забрался повыше, устроившись на узкой неудобной ветке. Зато с нее было видать и реку, и другой берег.

И людей.

Несколько опасался, что отправят его, но то ли люди снова позабыли о существовании Ирграма, то ли не сочли хоть сколь бы важным, главное, что они там. А он тут.

Мальчишка попытался забраться на спину зверя, что получилось далеко не сразу. Затем он попытался сесть. И сполз.

— Нет. Раздавлю еще и вообще… мне пешком удобней.

— Тогда оставайся, — предложил Дикарь.

Джер покачал головой.

— Я с тобой…

— Тогда вперед, чтобы я тебя видел. И погоди.

Пара длинных тонких палок.

— Сперва тыкаешь, убеждаешься, что дно есть, потом идешь. Веревку свою давай.

Миара протянула даже не веревку, тонкую нить.

— Что есть, — сказала она. — Силу провести хватит, а там оно само выстроится.

Спорить не стали.

Мальчишка спускался в воду осторожно, с явною опаской, шаг. И замер. Второй. Третий… а вот Дикарь шел с виду спокойно.

— Поспеши, — донеслось до Ирграма. — Не беги, но и шагай чуть побыстрее… осторожно.

Наблюдать было интересно.

Некоторое время. Особенно, когда мальчишка-таки ухнул в скрытую под водой яму. И запаниковав было, палку упустил, замахал руками, но был подхвачен Дикарем за шиворот.

— Давай рядом, — велел тот и сам пошел к берегу.

И дошел.

Берег не был пологим, но и не сказать, чтобы поднимался к небесам обрывом. Скорее уж он уходил вверх, и черную жирную землю пронизывали корни. Сеть их и не позволяла обрыву сползти, накрывая речушку.

Дальше было вовсе скучно. Тварь, допрыгавшая по следам за мальчишкой и Дикарем, вернулась обратно.