— И у тебя есть?

— Да.

— Какие?

— Я… не м-хогу причинить вред чх-еловеку. Я должна защищать людей. Я должна помогать людям в их работе, — её речь ускорилась. — Я должна заботиться о людях. Я…

— Ты — раб?

— Н-хет. Рабства не существует. Я лицензированная копия личности человека, сделанная с его согласия.

Она выпятила губу, а щека дернулась.

— Сх-транные… изменения эмоциональной сферы. Билогический носитель деф-х-ктивен. Нарушения. Нужна к-халибровка… коррекция. Гнев отнесен к запретным… эмоциям.

— Ты злишься?

— Твои слова вызывают гнев. Это неправильно.

— Это по-человечески, — Ирграм снова дотянулся до рытвенника. Тот добрался до стены, вернее до провала в ней, в который превратилась дверь. Здесь еще было довольно жарко, но не настолько, чтобы не пройти. А вот дальше… проход изменился. — Идем.

Ирграм выбрался из бассейна и подал руку, в которую Роза вцепилась.

— Так что с мятежниками? Это они тут устроили?

— Был отмечен подъем внесетевой активности, — Роза выбралась и встала на ноги. — З-жарко.

— Сейчас, — Ирграм подумал и снова сменил форму. Многоножка оказалась довольно удобным вариантом. Правда, на сей раз Роза забралась на спину сама. Её, конечно, пришлось поддерживать конечностями, но так лучше, чем нести. — Так это они? Тут?

— Недостаточно информации, — отозвалась Роза. — Необходим доступ к серверу…

Они.

Если мятежники были, то понятно, от кого или чего убегали люди. Мятежники пробрались в эту башню и устроили в ней взрыв.

Правда, не совсем ясно, куда подевались потом сами мятежники, но Ирграм выяснит. Или нет. Он еще не решил.

Коридор наполнял белесый пепел. Он висел в воздухе, собираясь у земли толстым слоем, прикрывая под собой металлический пол. Он оседал на стенах и тотчас облепил панцирь Ирграма и кожу Розы. Та дернулась даже.

— Сиди, — велел Ирграм. — Это просто пепел… оно сгорело.

И лучше не думать, что именно сожгло то создание.

И не сожжет ли оно самого Ирграма.

Мигнув, засветились под потолком ленты, свет их, правда, был зыбким, рассеянным. Но все лучше глухой темноты. И Ирграм осторожно двинулся вперед.

Глава 24

Винченцо.

Берег моря.

Белая вилла. Желтый песок. Ветер с запахом соленой воды, напрочь лишенный того характерного смрада гниющих водорослей и ракушек, который свойственен почти любому морскому берегу.

Помост.

Доски нагреты солнцем.

— Я говорил, что он не настолько туп, чтобы не найти дороги, — Алеф поднимает бокал и смеется. — Привет, братец…

— Ты мертв.

— Конечно. Меня ведь убили. А теперь, получается, и тебя. Кто? Наша любимая маленькая стерва-Миара?

— Я жив.

— А чем докажешь?

Винченцо даже растерялся несколько. Как-то до этого момента ему не приходилось доказывать, что он жив.

— Это мир духов, братец! — Алеф отпил вино. — Здесь живых нет.

— Это точно, — Теон налил себе из пыльной бутылки. — Мертвым быть очень даже неплохо.

Так.

Надо вспомнить.

Бег.

Парящая доска, что унесла тело Дикаря куда-то в глубины башни. Карраго. Черная слеза неба. Светящаяся лента-указатель.

Она привела к лестнице.

К обыкновенной такой лестнице с металлическими ступенями и тонкими перилами, которые отделяли Винченцо от бездны. Второй уровень.

И снова нити пути.

Наверх.

Коридор из стекла. Он повис над бездной, и кажется, мальчишка сказал, что это нулевой уровень, но не просто нулевой, а с плюсом, и что лифт сюда не поднимает. Есть ограничения.

И им надо идти.

Наверх.

Ица еще была. Спешила очень. Её злили задержки. Кажется, она даже думала, что специально все выходит вот так, наперекор её желаниям. А она не привыкла к подобному.

Три этажа.

Карраго с одышкой. И удивление его.

— Вспоминаешь? — отец тоже был тут, сидел в низком кресле, в белоснежном одеянии, столь полюбившемся Древним. — Странно, что из всех моих сыновей именно ты продержался дольше остальных.

— Я не мертв!

Анфилада.

Странная такая. Стеклянные то ли столпы, то ли колонны, почти прозрачные, похожие на чуть оплавленные сосульки. И пол тоже прозрачный, чистый до того, что каждый шаг отдается в сердце страхом. А ну как его и вправду нет?

Бездна под ногами.

И светящаяся полоса, ведущая куда-то вглубь. Ощущение весеннего льда, готового расколоться, треснуть под весом Винченцо.

Белые стены.

И дверь.

Помещение, вдоль стен которого стоят округлые гладкие конструкции, похожие на огромные яйца. Скорлупа их из металла, но тележка приближается к ближайшему, и скорлупа исчезает, позволяя тележке опуститься внутрь.

Винченцо не успевает рассмотреть больше, потому что скорлупа возвращается. А следом беззвучно падает Миара. Её не успевают подхватить, и она лежит, выделяясь на белоснежном полу грязным пятном. Он хочет подойти.

Делает шаг.

И тоже проваливается.

Наверное, там, вовне, он лежит на этом треклятом полу рядом с Миарой. Хотя… может, Карраго и додумается поднять. Скорее всего додумается.

А здесь?

— Садись, — отец указывает на кресло. — Выпей…

— Откажусь.

— Не доверяешь? Родному отцу?

— Смеешься? — Винченцо все же присел. — Я тебе и при жизни не слишком верил. А теперь и подавно.

Да.

Провал.

И черное нигде с зелеными то ли колоннами, то ли струнами мироздания. Миара, которая стоит у ближайшей.

— Что произошло? — Винченцо рад её видеть.

— Полагаю, нас выбросило в мир духов, — она ведет рукой по воздуху, и нигде сменяется каменным залом.

Библиотекой.

— Мне надоело, что я не понимаю, что здесь происходит, — Миара проходит вдоль стен. — Мне нужна информация. Я буду учиться.

Винченцо попытался снять книгу с ближайшей полки, но пальцы лишь скользнули по обложке.

И со второй не вышло.

С третьей.

Эта библиотека явно намекала, что сотворена не для него.

— А вернуться можно?

Поинтересовался он тогда.

Миара задумалась.

— Нет, — сказала она. — Нельзя. Хочешь… я дам тебе доступ? Не полный, но частичный. Полный, к сожалению, не в моих силах. И могу еще мир сделать. Свой. Не такой, как первый. Теперь я знаю, как лучше… так, чтобы совсем настоящий. Надо разрешить подключение…

Она коснулась ладонью воздуха, провела, будто гладила кого-то или что-то.

— И теперь оно само под тебя подстроится. Только представь, где ты хочешь оказаться…

— А вернуться?

— Потянись ко мне, и я услышу.

— Море… — Винченцо вдруг понял, что ему совсем не хочется оставаться в библиотеке. Даже если получится снять какую-то книгу, то… он не хочет.

Читать.

Узнавать.

Совершенствоваться.

Он устал совершенствоваться, бежать куда-то, выживать, достигать…

— Ты можешь отправить меня на море?

Миара пожала плечами, несколько удивленная, но и только.

— Море, так море… иди.

И перед ним открылась дверь. Винченцо шагнул… только потом что-то произошло… что-то такое… неправильное.

— Голова болит, — произнес отец понимающе. — Это пока… тебе приспособиться надо. На вот, выпей.

И Теон вложил в руки кубок.

Пахло…

Вином.

— Это с непривычки. Мертвым и вправду быть неплохо. Ничего не надо… стремиться, враждовать… живешь себе, как хочешь. Ты, наконец, всецело свободен в своих поступках.

Он не мертв.

Винченцо знал это точно.

Море он хотел. И море наличествовало. И выглядело оно почти настоящим, точнее, если бы Винченцо не знал, что этого моря не существует, то не понял бы, что оно не настоящее.

Но отец откуда?

Алеф?

Теон?

Винченцо точно не горел желанием их видеть.

— Пей, — Теон смотрел пристально.

— Спасибо, не хочется.

Винченцо поставил бокал на пол.

Море.

Мир.

Теон. Отец… смотрит с насмешкой. Рука Теона ложится на плечо.