"Мазда" игриво заурчала мотором, когда Кацуми нажала на газ. Мы понеслись по улицам Токио в сторону ресторана. Болтали ни о чем. Я узнал — как здоровье Кенджи и Мегуми Утида, отца и матери Кацуми. Подруга же сказала, что всё нормально. Иногда интересуются, когда я нагряну в гости. Возможно, даже снова посоревнуемся в приготовлении ужина.

Кацуми всё никак не могла мне простить проигрыша в лепке пельменей.

Мы также успели представить что будем есть в ресторане. Я даже хотел было слюнки пустить, но подумал, что это лишнее. Путь занял не очень много времени и вскоре мы прибыли на место.

Наш ресторан тоже носил название "Такашито". Если и разовьемся когда-нибудь в ресторанную сеть, то только под таким названием. Это мы с Аякой твердо решили — в честь того места, с которого мы начали свой путь.

В ресторане к нам тут же подскочил метрдотель, согнулся в три погибели и с улыбкой до ушей проговорил:

— Добрый вечер, господин Такаги и госпожа Утида.

— Здравствуйте, — поклонились мы в ответ. — Нам бы столик...

К своему стыду должен признаться, что я не знал имени метрдотеля. А обращаться к нему по-быдляцки: "Эй ты, бедолага!" как-то не хотелось.

— А мы вас уже заждались, господин Такаги. Прошу вас, проходите. Всё уже готово.

— Что готово? — недоуменно поднял я бровь.

— Госпожа Шакко позвонила и сказала, что вы вскоре приедете с вашей спутницей. Мы приготовили всё, что рекомендовала нам госпожа Аяка. Она сказала, что знает ваши вкусы и знает, что вы закажете. Также приготовили коронные блюда для вашей спутницы. Надеюсь, что мы сможем угодить госпоже Утида, — ещё раз поклонился радушный работник.

Я взглянул на Кацуми и развел руками:

— Я ничего такого не предполагал. Это мои друзья позаботились...

— У тебя очень хорошие друзья, Изаму-кун, — улыбнулась Кацуми. — Ну что же, ведите нас, мы голодны и готовы съесть даже вяленого осьминога.

Метрдотель снова согнулся в самом вежливом поклоне, а потом повел нас мимо бамбуковых ширм, стилизованных под мрамор столов и удобных диванов. Расположение мебели в ресторане было таково, что создавались небольшие кабинетики с одной отсутствующей стенкой. В этих кабинетиках можно было расслабиться, не видя других посетителей ресторана, и поговорить.

Нас же отвели в угол, где и четвертая стена была на месте. Проход закрывался полотном с нарисованным тушью аистом. Аист словно пел песню восходящему солнцу, высоко запрокинув голову.

Внутри на столе стояла ваза с лотосами. Букет был таким огромным, что едва смог уместиться черенками в отверстие вазы.

— Это вам с нашим глубочайшим почтением, — метрдотель поклонился Кацуми. — Мы знаем, что господин Изаму очень ценит вас. А человек, которого ценит господин Изаму, также дорог и нам... Прошу вас принять от коллектива ресторана. Мы преподносим эти цветы от чистого сердца.

— Это ты подговорил? — подняла бровь Кацуми.

— Да что ты! — замахал я руками. — Как ты могла подумать? Это инициатива ресторана.

— Не буду вам мешать, — поклонился понятливый метрдотель. Он сразу понял, что пришло время линять. — Если захотите вызвать официанта, то нажмите на кнопку на столе.

Мне в последнее время очень нравились тонкацу. Что это? Тонкацу — это блюдо, состоящее из свиных котлет, в том виде, как их готовят на Западе, то есть, когда толстый ломтик свинины обмакивают в муку и взбитое яичное тесто, потом обмазывают панировочными сухарями и жарят в масле. Вкус непередаваемый, особенно с добавлением васаби и имбиря. Получалось огненное объедение.

Как раз такое блюдо и стояло на моей стороне стола, среди небольших плошек с закусками и обязательным рисом. У Кацуми же предложили моцунабэ. Знаменитое блюдо из Фукуоки, в котором мясо говядины и свинины готовится в кастрюле с различными овощами, такими как капуста и китайский лук-порей. Тоже очень вкусное, а уж если знать, что шеф-повар родом из Фукуоки, то можно было не переживать за то, что блюдо будет очень сильно отличаться от оригинального.

— Видишь, я даже без проверки, — улыбнулся я, усаживаясь на своё место.

— Но всё равно... Как-то так получилось, что нас встречают не как обычных гостей, — проговорила Кацуми.

— Конечно же не как обычных, — кивнул я в ответ. — А как самых дорогих и близких сердцу. И я надеюсь, что такой прием растопит тот ледок, который образовался на наших отношениях, Кацуми-тян.

Она же в ответ взяла палочки хаси, чуть помахала ими над парком от моцунабэ, втянула ноздрями воздух и расплылась в улыбке:

— Да нет никакого ледка, Изаму-кун. Есть небольшое недопонимание, а также то, что мы не проводим друг с другом много времени. Мы... не знаю, как сказать. Мы перерастаем наши отношения, что ли?

— Не совсем тебя понимаю, — склонил я голову на плечо. — Что ты имеешь ввиду?

Печально будет, если она сейчас скажет, что нам нужно расстаться. Печально и непонятно...

— Я имею ввиду, что мы как будто растем, а наши отношения это как одежда для малыша. И чем больше проходит времени, тем меньше становится одежда.

— Кацуми-тян, я понимаю твои чувства. Знаешь, я тоже много думал об этом. Думал, размышлял и всё-таки решил, что сделаю тебе предложение руки и сердца, как только заслужу герб и стану аристократом, — ответил я честно. — Мы с тобой уже разговаривали на эту тему и я...

— Ты сделаешь мне предложение? — Кацуми приложила ладошки к лицу.

Вот же женщины... Слышат только то, что хотят. Я ей про одно, а она совсем про другое. И ведь никак не переубедишь теперь. А если не переубедить, то надо хотя бы подыграть.

— Знаешь, да! Сделаю. Вот хочешь, прямо сейчас порепетируем, как это будет происходить?

— Что? — Кацуми подкинула брови ввысь.

— А вот что!

Я подхватил с тарелочки луковое колечко и бухнулся на одно колено перед ней.

— Госпожа Утида, не будете ли вы так любезны облагодетельствовать аристократа-хинина и выйти за него замуж? В качестве утверждающего фактора, я могу произнести сакральную фразу: "Госпожа Утида, вы будете готовить мне каждый день суп-мисо?"

— Вот так вот? Прямо посреди ресторана? — улыбнулась Кацуми, а потом приняла от меня колечко и...

— А я сказал, что вся ваша еда — дерьмо! — донесся из-за ширмы грубый мужской голос, а потом раздался звук падающего подноса и звон посуды.

Глава 16

— Сделаем вид, что нас тут нет и отсидимся? — подмигнул я Кацуми.

— Шутник, — хмыкнула она. — Конечно же нет. Зная тебя, я удивляюсь, что ты до сих пор не колотишь по лицу того, кто посмел нарушить наш покой.

— А я удивляюсь, что кто-то прервал моё признание в любви и тем более — предложение руки и сердца, а ты ещё не намотала его на ножку стула, — парировал я в ответ.

— Мы с тобой становимся более терпеливыми и мудрыми, — с пафосом откликнулась Кацуми.

— Господин, наш повар приготовил всё, что вы хотели, — послышался голос метрдотеля.

— А я говорю, что вся ваша еда — дерьмо! Вы теперь должны мне и моим друзьям за испорченный вечер! — продолжал бушевать грубый голос.

Я встал с колена и произнес:

— Кацуми-тян, похоже, что там не один человек. Поэтому прошу тебя остаться здесь.

— Ага, мне испортили предложение, а я должна оставаться в стороне? — хмыкнула та в ответ. — Вот уж нет! Я хочу взглянуть на этих смельчаков.

Вот ничем её не проймёшь. В принципе, я и не ожидал, что она меня послушается.

Отдернутая шторка показала нам стоящего мужчину. Рядом с ним стояло ещё двое. Внутри кабинетика виднелись другие две фигуры. Возле буяна застыли в полусогнутом состоянии официант и метрдотель. К ним спешил охранник ресторана.

На полу валялись опрокинутые плошки. Лапша вперемешку с рисом валялась на ламинате. Ломтики красной рыбы печально лежали среди лужиц соевого соуса.

Мужчины обернулись на моё покашливание. Ну да, я постарался сделать это как можно громче. Мог бы ещё рыгнуть, для демонстрации опасного быдлячества, но рядом была Кацуми, а подобное вряд ли бы украсило недавнюю пробу предложения руки и сердца.