Пальцы дрожали.

Он силой воли остановил дрожь. Это из-за… крови… ему нужна кровь. Не та, которую ему приносили, кроликов, коров… даже людей. Господин хотел посмотреть, будут ли отличия.

Были.

Кровь людей насыщала и успокаивала, но… недостаточно?

Он стиснул кулаки.

Думай.

Времени почти не осталось. Времени…

- Ирграм, - жесткий окрик заставил замереть. И вялое сердце пропустило удар.

- Да, госпожа.

- Вода. Пусть принесут горячую воду. Алеф…

- Да, дорогая?

- У тебя, надеюсь, есть кровеостанавливающие зелья? Да и в целом хоть что-то…

- И кровеостанавливающие, и ранозаживляющие. Какие именно тебе нужны, дорогая? – и такая искренняя забота звучит в его голосе, что Ирграм забывает сглотнуть.

И слюна вытекает изо рта.

Он поспешно смахивает нить рукой. Надо успокоиться. Надо подготовиться. К чему? Он не знает. Но чувствует, чувствует… и выбирается из шатра, чтобы столкнуться нос к носу с големом. Тварь открывает желтые глаза и скалится.

Ирграм же скалится в ответ, а гулкий рык заставляет голема прижаться к земле. Суставчатый хвост взлетает над головой, но как-то слишком медленно.

Ирграм успеет перехватить.

И… и голема он не боится.

Осознание этого позволяет успокоиться. Правда руки все еще дрожат, но раб, что выслушивает указания, дрожит и того сильнее. А в бесцветных глазах его плещется ужас. И не перед господином, нет.

Перед ним.

Перед Ирграмом.

Почему?

Голем отползает, не смея скалиться, что тоже странно. Но о странностях некогда думать.

А госпожа колдует. Еще одна тварь. И стерва. Опасная, впрочем, как все маги, но и умелая. Её движения скупы и точны. Её пальцы летают над телом, не касаясь его. И кажется, что она трогает одной ей видимые струны. Но и этого хватает, чтобы выравнялось дыхание.

- Ассистировать будешь?

- Думаю, Ирграм справится. Как специалист он неплох.

- С ним-то ты что сделал?

Как же выводит их привычка говорить о нем, будто Ирграма здесь вовсе и нет. Он снова вытер слюну и облизал губы. Зубы стали еще больше.

Кажется.

Острые.

И тянет вцепиться в глотку. Господину… он стоит рядом. От него остро пахнет травами и маслами. И запах этот, мешаясь с запахом пота – даже маги потеют – сводит с ума. Надо сосредоточиться.

Надо…

- Повязки давно пора менять. И что вы использовали? – голос госпожи был полон плохо скрываемого раздражения. – Алеф, только не говори, что «молочко».

- Оно универсально.

- Не при таких ранах! При ожогах оно вызывает раздражение и размягчает корку. А она нужна. Она – защита…

Ирграм сделал шаг.

Крохотный.

И еще один. На него не смотрели. Маги. А девчонка – не в счет. У нее глаза черные. Совсем черные. Так не бывает.

Она?

Та самая? Жрец её ждал.

Ждал, ждал… дождался. И что дальше? Почему она просто стоит и смотрит? Почему ничего не делает?!

Сосредоточиться.

На чем? Как можно сосредоточиться, когда мысли спутаны, а разум вообще плывет. Проклятье!

Дышать.

Вдох и… еще шажок. К столу. Он ведь будет ассистировать. Он имеет право приблизится. К столу. Смотреть надо на него. И на госпожу. Можно на девчонку, что не сводит с Ирграма взгляда.

Или на этого вот, непонятного, то ли наемника, то ли охранника, что госпожу сопровождает.

Впрочем, для охранника он держится слишком уж независимо. И господину интересен, пусть даже тот скрывает интерес. Но Ирграм хорошо изучил их.

Всех.

Госпожа распрямляется.

- Ножницы, - она протягивает руку, и Ирграм вкладывает в неё ножницы. Те взрезают окаменевшие повязки, из-под которых сочится смесь сукровицы и гноя.

Запах нехороший.

Его Ирграм ощущает издалека. И запах этот заставляет кривиться. Но как ни странно, именно он возвращает способность думать.

Ждать.

И не смотреть на Алефа.

Алеф.

Ирграм повторил это имя снова и снова. Имя.

Не господин.

Даже в мыслях. Именно. Он… он должен избавиться от этой зависимости. И от страха. И… клятв нет. Ему так сказали. Но можно ли верить жрецу?

- Воду… Ирграм, не спи. И аккуратнее, в конце концов! Это же… да, вот так. Что у тебя с руками? Не важно. Потом разберемся… ты ведь должен был быть там, у мешеков?

- Я был, г-госпожа, - почему-то он споткнулся на этом слове. Но его ошибка осталась незамеченной.

Кажется.

- И?

- М-меня п-попросили о п-помощи, - говорить, когда язык то и дело цепляется за зубы, непросто. – И я не с-сумел отказать.

- Ясно, - это было сказано так, что Ирграм понял: на самом деле ей все равно, что с ним случилось.

Всегда было все равно.

Есть род.

И слуги рода. Их много. Слишком много, чтобы помнить о каждом. А потом…

Руки действовали сами. Привычно. Слегка сбрызнуть ткани размягчающим раствором. Снять повязку. Снять корку, которая выглядит воспаленной. Обработать свежую рану, избавив её от гноя. Покрыть новым слоем мази, на сей раз густой, тягучей. Она и каменела, соприкасаясь с плотью.

Интересно, почему Алеф не использовал её сразу? Он ведь не мог не знать. Слишком умен. Слишком опытен. Так почему?

Не потому ли, что мазь на смоле дерева Уру дорога?

Или дело в ином?

Не думать.

- Дитя, подойди, - раздался тихий голос господина.

Нет.

У Ирграма нет больше хозяев. Он свободен.

Алеф. Этого ублюдка зовут Алеф. А женщину – Миара. И они не хозяева. Не господа. Просто… просто те, кто мешает.

Ирграм поспешно сглотнул слюну.

А еще подумал, что у магов кровь должна быть особенно сладкой.

Глава 33

Глава 33

О Михе словно и забыли все.

Хотя, конечно, кто он такой, чтобы о нем помнить? Забавный дикарь. Да, посчастливилось выжить, но это еще не повод отвлекаться.

И опасности он не представляет.

Не для мага.

Маги, как Миха успел понять, весьма самоуверенные засранцы. Но ничего. Он постоит, притворяясь удивленным. Пораженным. И все такое прочее.

Он даже пялится на этого вот, в мятой одежде, не будет. Лучше на Миару смотреть. Она хотя бы красивая. И преобразилась. Куда-то подевались, что насмешливость, что страх.

На лице – сосредоточенность.

Движения четкие. И явно знает, что делает. Вот пальцы коснулись головы.

Шеи.

Серебристого хитро изогнутого инструмента, который вошел в раскрытую рану, и Миху слегка замутило. Один инструмент сменился другим.

Запахло… гноем.

Гадство.

Где гной, там и сепсис. А в мире, где антибиотиков не знают, это приговор. Или… магия – тоже своего рода антибиотик? Следовало признать, что выглядел Винченцо на диво погано. Там, дома, и то вряд ли спасли бы, а тут… вдруг да повезет?

Нет, Миха не чувствовал себя обязанным. И вообще… он не друг магу. А маг ему. Да, были какие-то общие интересы, но это же не повод в друзья записывать.

Дикарь вздохнул.

А Миха отвернулся. Нет, на это смотреть никаких нервов не хватит. А ведь матушка подбивала в медицинский идти. Хорошо, что не послушал. Мозгов у Михи на медицину не хватило. Теперь же понимает, что не в мозгах дело.

Слишком он… брезгливый?

Пожалуй что.

А ведь смотрит не только он. Смотрят и на него. Дикарь вот взгляд уловил и напрягся. Не нравится ему этот вот тип, который держится словно бы в стороне, играя гостеприимного хозяина.

Сволочь.

И Миха с Дикарем согласился, только уточнил, что сволочь опасная. Но… насколько? С оторванной головой он вряд ли выживет, только… для этого еще подобраться надо бы. Поближе. А сволочь не только опасная, но и умная, поэтому близко Миху не подпустят.

К тому же не стоит забывать о твари, которая сторожит шатер. Вряд ли она безучастной останется.

И как…

Думать надо.

Думать.

- Дитя, подойди, - сказал маг, и Миха подавил вздох. Ни хрена не придумалось, а действовать…

Ица спокойно отпустила руку Винченцо.