— Вот и прибыли, — с облегчением выдохнул офицер, выбираясь наружу.

— Я так понимаю, что вы решили поселить меня в своем доме? — на всякий случай спросил Руслан, хотя и так все было понятно.

— Уж не обессудьте, Руслан Владимирович, но отпускать на вольные хлеба человека с вашими знаниями я просто права не имею. Да вы не беспокойтесь. Дом хоть и не большой, но места нам с вами хватит. Живу я один. Так что не стесните.

— Прошу прощения за вопрос, а как же семья ваша?

— Вдовец я, — вздохнул Рязанов. — Детей не нажили, вот и живу бобылем. Да времени для подобных эскапад не имею. Все служба да служба.

— Понимаю, но думаю, что решить подобный вопрос вам просто необходимо, — не удержавшись, высказался Шатун. — Уж простите, что со своим уставом, да в чужой монастырь, но ежели кому и растить детей, то первым делом тому, кто родине честно служит. Чтоб потом было кому его сменить.

— А сами что же? Сказали-то очень правильно, но про семью и словом не обмолвились, — мягко упрекнул Руслана офицер.

— Так не успел, — развел Шатун руками. — Сперва учился, потом, опять учиться отправили, а после вообще убили. Да и было мне о ком прежде заботиться. Мать да две сестренки младшие.

— Приношу свои извинения, — церемонно ответил Рязанов, сообразив, что влез не туда.

— Бог простит, — кивнул Руслан.

— Дозвольте еще один личный вопрос, раз уж разговор такой зашел?

— Извольте.

— Я еще ни разу не видел, чтобы вы улыбались. Отчего?

— Не получается, — вздохнул Руслан, ткнув пальцем себе в щеку. — Мышцы сильно посекло. Больно становится, и вместо улыбки оскал какой-то выходит. Таким только врагов пугать.

— Я так и подумал, — кивнул Рязанов с заметным облегчением. — Что ж. Милости прошу, — широким жестом указал он на крыльцо небольшого двухэтажного дома. — За багаж не извольте беспокоиться. Все в ваши комнаты отнесут. А коней ваших я велел на нашу гарнизонную конюшню определить. Там за ними присмотрят. Только конюхам после по полтине за работу дадите, и ладно.

— Это само собой, — быстро кивнул Руслан, понимая, что все сделано правильно.

Едва поднявшись на крыльцо, они были встречены пожилой, но весьма энергичной женщиной ниже среднего роста. Подвижная, словно ртуть, она словно не могла устоять на месте. Завидев графа, та всплеснула руками и, подпрыгивая, словно мячик, зачастила:

— Михал Сергеич, ну разве ж можно так-то, голубчик? Который день уж по горам этим проклятым носишься. Не мальчик, чай. Неужто кого помоложе да чином помладше нету?

— Уймись, Глафира Матвеевна, — улыбнулся граф, обнимая ее. — Сама знаешь, служба у меня такая. Вот, познакомься. Это Ростовцев, Руслан Владимирович. Сослуживец мой. Погостит пока у нас.

— Милости просим, сударь, — отпустив графа, вежливо поклонилась женщина. — Я тут при его сиятельстве заместо экономки служу. Так что, ежели чего надобно, разом меня зовите.

— Благодарствую, Глафира Матвеевна, — поклонился Руслан в ответ.

— Да господь с вами, сударь. Матвеевной кличьте, и ладно, — отмахнулась женщина и тут же куда-то унеслась, только подол мелькнул.

— Шустрая дама, — усмехнулся Руслан.

— Глафира в доме нашем всю жизнь служит. Как пришла с супругой моей, так и осталась, — грустно улыбнулся Рязанов. — Иной раз и не знаю, кто в доме хозяин. Я или она. Но вы не беспокойтесь, Руслан Владимирович. Уж чего-чего, а порядок у нее настоящий, можно сказать, армейский. Идемте, покажу вам ваши комнаты.

Как оказалось, гостевые комнаты находились на втором этаже, через кабинет от личных покоев хозяина. Руслану отвели две комнаты. Спальню и что-то вроде малой гостиной. Оглядев полученные апартаменты, Шатун с интересом пощупал матрас на кровати, оказавшийся натуральной периной, и, оглядев в небольшое зеркало собственный вид, мрачно проворчал:

— Блин, придется с самого начала начинать. Не в рубище же этом ходить.

Дождавшись, когда хозяин позовет его в столовую, Руслан задал волнующий его вопрос по поводу внешнего вида. Понимающе кивнув, штабс-капитан на короткое время задумался, после чего медленно, с расстановкой проговорил:

— Признаться, я в некотором замешательстве. Одевать вас в партикулярное платье будет несколько неправильно. Как ни крути, а вы офицер. Пусть и не нашей армии. Но и в форму вас одеть я пока не имею права.

— А могу я одеться, к примеру, в офицерский френч, но без знаков различия? Или в ту же черкеску? Это не будет нарушением каких-либо правил?

— Пожалуй, что и нет, — чуть подумав, кивнул Рязанов. — Завтра дам вам провожатого из своего десятка. Он покажет, где лучше приобрести нужное.

Руслан решил принять соломоново решение. У портного он заказал френч, вроде тех, что были модны в сороковых годах двадцатого века. А на базаре приобрел черкеску, шелковую рубашку и отличные хромовые сапоги. На обновки у него ушли почти все деньги, вырученные от продажи казакам коня и оружия. Так что пришлось попытаться ускорить продажу всего остального. Но казак, выделенный ему в проводники, посоветовал не торопиться.

Как оказалось, вопросом этим занимался хорунжий. Тот самый обладатель роскошного баса. Он и попросил сопровождавшего парня казака передать, что все будет сделано как надо, и главное, не спешить. На вопрос Руслана, с чего вдруг такая милость, казак удивленно хмыкнул и, расправив усы, ответил:

— Так вы ж, ваше благородие, к нам по-людски отнеслись, нешто мы станем злом платить. И мерина, и оружие по нашей цене отдали и не поморщились. Мы такое не забываем. Да и побратима нашего от абреков спасли. Там, у знахарки. Вон, и в одежду нашу одеться не брезгуете, — закончил казак, кивая на узлы с обновками.

— Благодарствую, — вежливо кивнул Руслан в ответ. — А скажи, Андрей, где тут можно кузнеца толкового найти и литейщика. Желательно, чтобы оружейники были.

— Есть такой, — подумав, медленно, словно нехотя кивнул казак. — Но вы уж, сударь, не обессудьте, только дело с ним иметь сложно. Тяжелый он человек, хоть и мастер, каких поискать.

— Ну, мне с ним детей не крестить, — хмыкнул Руслан. — А то, что мастер, так мне такой и нужен. Сведешь?

— Сегодня поздно уже. А завтра чего ж не свести? Сведу, — махнув рукой, согласился казак.

Утром следующего дня, едва проглотив поданный Матвеевной завтрак, Руслан сгреб все оставшееся оружие и, прихватив трофейные револьверы, найденные им в переметной суме турка, поспешил к мастеру. Кузнец оказался таким, как их рисуют на картинках и описывают в романах. Невысокого роста, широкоплечий, с могучими руками, заросшими густым черным волосом. Широкая, коротко подстриженная борода, густые черные волосы с проседью и огромные, словно лопаты, ладони в старых ожогах.

Поздоровавшись, Руслан с ходу вывалил на стол свой трофей и попросил мастера оценить его. Бросив на оружие короткий взгляд, кузнец презрительно хмыкнул и, пожав могучими плечами, прогудел:

— Ты б, барин, лучше все это на базар снес, чтобы не позориться. Тут не оружие, а названье одно.

— Знаю, что все это не великой ценности, но ведь это только начало, — хмыкнул Шатун в ответ.

— Клинки перековки требуют. А ружья… — кузнец не глядя выдернул из кучи один ствол и, быстро осмотрев замок, продолжил: — Ружья так вообще переделывать надо. Только и добра, что стволы не сильно изношены.

— Сколько за все дашь? — не унимался Руслан.

— Трешку. Или на базар неси, — отмахнулся кузнец.

— Митрич, ну ты совесть-то поимей, — не удержался казак. — Человек к тебе с добрым делом, а ты…

— А ты меня не совести, — рыкнул кузнец в ответ. — Одно дело, самому клинок ковать, и совсем другое, переделывать. Трешка и весь мой сказ.

— Добро. Пусть так, — остановил Руслан разгоравшийся спор. — У меня и вправду есть к тебе серьезное дело, мастер.

— А к чему тогда это все? — удивленно кивнул мастер на разложенное оружие.

— Ну, с чего-то разговор начать надо было, — развел Шатун руками.

— И что за дело? — заинтересованно уточнил кузнец, складывая громадные руки на широченной груди.