И вот сейчас пошел в действие этот самый психологический ход. А если ещё начнет называть по имени, да при том кивать при моих ответах…

— Изаму, я же всё понимаю. И нам порой приходится тяжело, а уж когда преступления происходят с участием аристократов, то и вовсе беда. Вы же сами учитесь среди детей аристократов, наверное, должны понимать, как это нелегко. Нелегко видеть глаза одноклассников, которые смотрят на вас, как на человека второго сорта. Я считаю, что император дал слишком много воли аристократам. Слишком много, вот они и распоясались, чувствуя собственную безнаказанность. Как только одного арестуешь, чуть ли не через секунду на пороге встает его клан, чтобы вырвать собственного человека из лап ужасной полиции.

Лицо комиссара Асено исказилось, как будто он собрался презрительно сплюнуть. Но не сплюнул. Сдержался. Я же наблюдал за этой игрой одного актера и тоже сдерживался. Чтобы не зааплодировать. Хотя, было бы под рукой тухлое яйцо — лучше бы его метнул.

— Господин комиссар, может быть я тоже пойду? Очень устал, а последнее время было столько событий… Может… Вы отпустите меня домой? Да и проголодался я ужасно.

Я тяжело вздохнул и потом ещё зевнул. Психологическими приемами умеет пользоваться не только комиссар — усталого человека легче склонить к сотрудничеству. Комиссар Асано сочувственно кивал моим словам. Что же, так и есть — все признаки игры в «хорошего человека и полицейского». Влезает в доверие…

— Я задержу вас ненадолго. Скажите, вам же нелегко приходится среди этой аристократической когорты? Даже устаете сверх меры и покормить вам некому…

Во как, да он ещё и мои слова переиначивает, как завзятый психолог. Точно пытается без мыла в душу влезть. Что же, надо чуть больше подыграть комиссару, если он так уж хочет.

— Да, нелегко приходится, хватаюсь за любую работу, чтобы удержаться на плаву и прокормить не только себя, но и старенького учителя. Но я не привык жаловаться… Лучше я в очередной раз стисну зубы и постараюсь продвинуться дальше…

Всё это время комиссар кивал. Как только я закончил говорить, он спросил:

— Изаму-кун, а вы хотите серьезную защиту и приятную работу?

Я подался вперед и через секунду комиссар повторил моё движение. Со стороны мы походили на двух заговорщиков, замышляющих штурм дворца императора. А что? Могли бы и атаковать. Мне уже не страшно…

— Конечно же хочу. А то сами видите, что творится…

— Вот и хорошо. Поскольку мы с вами оба недолюбливаем некоторых зарвавшихся представителей нашего общества, то можем пойти на доброе сотрудничество. Я вам могу предоставляю защиту, а вы… А вы некоторую информацию о том, что и как происходит в клане «Крылья Ветра». Согласны? Ну-ну, не пугайтесь, это всего лишь небольшая услуга взамен на маленький кусочек информации…

Конечно же я отшатнулся и удивленно уставился на комиссара. Он именно такой реакции от меня и ждал. Даже уголки губ чуть дернулись в довольной усмешке. Комиссар поймал несмышленыша на секретике… Да, глупо было бы предполагать, что он не знает о моих отношениях с якудза. И в то же время, я не думал, что он вот так вот открыто предложит мне стучать на группировку.

Это что? Проверка со стороны якудза?

Или же меня специально вербуют?

— Изаму-кун, да, мы знаем, что вы состоите в клане «Крылья Ветра». Вы пока что в самом низу, но с нашей помощью можете вырасти. Да, мы никогда не забываем тех, кто нам помогал, поэтому обязательно поможем вашему продвижению. Сделаем всё, что в наших силах, чтобы смогли продвинуться по карьерной лестнице. И также предоставим защиту от преследования банды господина Ицуми…

А что — буду тройным агентом! Буду сообщать «Крыльям Ветра» о движениях аристократов, а полицейским о движениях якудза. Я даже внутренне улыбнулся такой мысли. Дятлы долго не живут, а если я приму предложение, то могу даже не дожить до утра. Впрочем…

Если это проверка или же если это натуральная вербовка, то мне ничто не мешает…

— Я согласен! — выпалил я, чуточку подумав для приличия.

— Что? — теперь пришла очередь комиссара выпучить глаза.

— А что? Организуем тайные встречи… ммм… Допустим в чайных домиках. Определим там пароль. Например такой: «А у вас продается японский шкаф?» и отзыв: «Ещё и никелированную циновку продам с бамбуковыми вставочками».

— Чего-о-о? — ещё больше выпучил глаза комиссар.

— А я там буду выступать и читать хокку. Но под красивыми словами будет потайной смысл! Ага! Чуете масштаб трагедии? Я выступаю, декламирую хокку, а спецагент от вас получает донесение. Например, читаю я такое хокку…

Я вскочил в картинную позу, прижал одну руку к пояснице, а вторую выбросил вперед:

— Тихонько с гейши сполз

Довольный самурай:

— Банзай! Не проснулась!

Глаза комиссара два раза непонимающе хлопнули. А я продолжил валять дурака:

— Вот так! Неплохо, да? А ведь внутри будет скрытый смысл. То, что в публичный дом сегодня тайно прокрадется оябун! Каково? А вот если я вдруг начну говорить таким голосом, то сразу же должно быть понятно, что какой-то член группировки получил повреждения. И скажу я… скажу так:

Самурай с мечом

Занимался неловко

Стал евреем.

Лицо комиссара начало напоминать спелое яблоко. Он ещё сдерживался, но разве меня остановить, когда я маюсь дурью?

— Конечно же меня надо будет отправить в командировку. Совершенно секретно. И двух красоток рядом. Желательно с третьим размером груди. На крайняк два с половиной. Ещё золотую карту, чтобы подкупать премьеров и и дипломатов. Знаете, сколько они жрут? А сколько бухают? У-у-у-у, страсть. А ещё машину, обязательно представительского класса. И квартиру, не могу же я всё время тайные встречи проводить в чайной? В конце концов мои хокку могут разгадать, так что без какой-нибудь скромненькой десятикомнатной квартирки для встреч мне не обойтись. А ещё…

— Хватит… — просипел покрасневший в цвет томата комиссар. — Я не желаю вас больше слушать…

— Да почему же? — перебил я его. — Я же только начал. Это всего лишь семечки по сравнению с той информацией, которую вы можете добыть. Ух, комиссар Асано, мы с вами столько дел можем наворотить… Да мы всё Токио на уши поставим! Такие вечеринки будем закатывать… Исключительно с целью передачи информации. Я так рад, что вы выбрали именно меня для своих делишек. Я оправдаю, я не подведу!

От эмоций я даже ударил себя в грудь. Сука… перестарался, боль от ушибленных ребер заставила закашляться. Этой заминкой воспользовался комиссар.

— Такаги, я не совсем это имел ввиду…

А вот теперь он стал похож на госпожу Икэда, которую тоже пыталась пролепетать оправдания. Но Асано не Минори, насчет него у меня нет сексуального интереса.

— Да знаю я, что вы имели в виду. Вы такой же как и я — рисковый парень, сорви-голова. Такой, за которым подчиненные пойдут и в огонь, и в воду и в фалоппиевы трубы. Кстати, я знаю один приличный публичный дом, где мы…

— Нет никаких мы! — рявкнул комиссар. — Похоже, что я ошибся насчет вас… господин Такаги.

И снова ему с трудом удалось назвать меня господином. Хинина господином… Как его только не передернуло?

— Вы не ошиблись. Я именно тот, кто вам нужен. Знаете, я ещё и петь умею! Правда, пою громко, но противно. Если вы выберете песню, то я ещё и станцую! И знаете, я всё-таки всё взвесил и решил — третий!

— Что третий? — снова рявнул комиссар.

— Третий размер груди должен быть у девушек, которые меня сопровождают. Если будет два с половиной, то меня могут раскрыть, а так…

— Вон! — выкрикнул краснющий комиссар.

— Где? — невинно захлопал я глазами.

— Выйдите вон! Закройте дверь с другой стороны и не открывайте до тех пор… Вообще никогда не открывайте эту дверь! Никогда! Когда вы будете нужны, то вас вызовут, а пока…

Похоже, что у комиссара понемногу получалось брать себя в руки. Он успокаивался, а этого нельзя было допустить.

— А пока давайте я вам остальные хокку почитаю? У меня есть даже весьма пикантные. И я… Вот сейчас встану в позу и…