Верховный закрыл глаза. И даже Ицтли придержал лошадей, не желая идти дальше. Но… город виднелся. Им не нужно внутрь, их цель лежит за городской стеной.

И все же…

Обойти по выжженной земле? И она укрыта птицами. Или не только птицами…

— Засыпай, дитя мое.

Слаще всех детей — спи, моя родная…

Мягкий голос Ксочитл заглушил иные звуки.

— Это ведь ненормально? — Верховный сам бы слушал колыбельную. Так и ехал бы с закрытыми глазами, чтобы не видеть, и слушал бы. — Что призвало их сюда?

— Сложно сказать. Но да, подобное поведение птиц иррационально. Впрочем, возможно, виной тому энергетический всплеск. Он способен внести изменения в магнитное поле земли, вследствие чего…

— Пусть не разбудят тебя светлячки,

Пусть не разбудят тебя огоньки…

— … произошло нарушение координации в пространстве… но боюсь, это лишь теория. И я вынужден признать, что ваш нынешний мир оперирует совершенно иными…

Птицы еще жили.

Ласточки… черные ласточки, которые обретались при храме. Их гнезда давно уже покрыли стены многих домов, не пирамид, нет, но иных строений. И год от года прирастали. И никто-то не осмеливался тронуть их, ибо ласточки способны поднять душу к небесам.

А здесь они копошились.

И Верховный, не выдержав, наклонился, силясь поднять в седло хоть кого-то.

— Не стоит их трогать, — маг держался рядом и протянул руку в перчатке. — Я читал о таком… на краю мира, за морем, куда ходят лишь торговцы рабами…

— Пусть не разбудит тебя ни струна,

Пусть не разбудит тебя тишина…

Ксочитл ушла вперед. И верно, ни к чему тревожить дитя ужасами. Люди Ицтли взяли её в кольцо, пусть даже опасности Верховный не ощущал.

Но…

Птица на ладони мага была крохотной.

Хрупкой.

Ласточки тоже выпадают из гнезд. И тогда их ловят рабы. Рабы злы и бестолковы, по сути и разуму своему они дети, а потому не ведают, что творят.

Хотя рабов наказывали, но…

Эта ласточка умирала.

— … там есть земли, где по словам пиратов, солнце не заходит даже ночью.

— Это точно преувеличение, — вставила Маска.

— Море красно и кипит. И когда выплескивается на берег, то все-то, чего коснется красная вода, умирает. У них и казнь такая есть. Приговоренного привязывают на берегу так, чтобы ноги его заходили за линию прилива. И оставляют. Вода касается ступней, затем щиколоток. Ноги покрываются язвами… я об этом думал. Мне кажется, что в воде той растворен какой-то яд, возможно, имеется источник отравы, который раскрывается у самого берега, иначе море растворило бы её.

Ласточка еще дышала. Её клюв раскрывался уродливой расщелиной, крылья висели тряпками, и сама она ощущалась какой-то грязной, будто перья птицы покрыты были то ли слизью, то ли жирной пылью.

И Верховный уронил птицу в руку мага.

— Водоросли, — задумчиво произнесла Маска. — По описанию похоже. Или бактерии. Или и то, и другое. Мельчайшие организмы, которые размножились в узкой полосе прибоя, где условия для них подходящи. И да, водоросли и бактерии вполне способны вырабатывать то, что для других является ядом.

— Так вот, он говорил, что порой красная волна выходит на берег, что тогда дерева становятся красны, а еще со всей округи слетаются птицы. Первые — на дохлую рыбу, которую выбрасывает прибой, а затем, следом за ними и иные. Пираты, когда видят мертвых птиц, предпочитают развернуть корабль.

— Спроси его, эта болезнь заразна?

Верховный повторил вопрос.

— Увы, я не могу ответить. Не знаю… Надеюсь, что нет. Подозреваю, ими двигал страх. Вряд ли пираты рискнули бы проверить силу проклятья красной воды на себе, если это вовсе проклятье. Но…

Ласточка дернулась.

— Я не ощущаю магии, — маг поднял тельце за хвост.

Голос Ксочитл доносился спереди.

— Ужасно… — другой женский голос нарушил тягостную тишину. И Верховный поморщился. Надо было её убить… или попробовать? Пусть возьмет парочку мертвых птиц, а они посмотрят, как это скажется. — Это… это просто невероятно… вы столько всего знаете…

Маг смутился.

И посмотрел на Верховного, будто спрашивая разрешение.

— Этой женщине не стоит верить, — сказал Верховный честно. — Она не побрезгует ударить в спину.

— Как будто такие предупреждения кого-нибудь да останавливали, — проворчала Маска.

И это тоже было правдой.

Маг отвернулся.

Вот только женщина не сдастся.

Убить?

Это оскорбит гиганта, который всецело в её власти. Оставить? Все одно её попытки привлечь внимание хоть кого-то важного в конечном итоге приведут к расколу и конфликту. И что выбрать?

Или… выждать?

Путь опасен. И как знать, куда приведет. Но Верховному так не хочется никого убивать.

— Признай себе, что ты просто предпочитаешь избегать конфликтов.

— Я стар и слаб.

— Хорошая отговорка…

А главное мысли о женщине, присутствие которой почему-то раздражало, даже при том, что Верховный не видел её, отвлекали от мыслей иных.

О том, что случилось с городом.

Он был виден.

И стена, сложенная из глыб серого камня, и хижины перед ней. Они слиплись друг с другом, что огромные ласточкины гнезда, вот только из труб не поднималось дыма.

Ни одной нити.

И дорога, ведущая к городским воротам, была пуста.

Ицтли остановился.

— Что… будем делать? — спросил он. — Здесь неправильно. Слишком тихо.

— Мертвецы, — решение нашлось быстро. — Нам город не нужен, постараемся обойти, но отправить кого-то внутрь стоит.

Хотя бы для того, чтобы понимать, что произошло. И не стоит ли ждать удара в спину.

Все же подходить к городским воротам ближе Ицтли не стал, отправив вперед того, кого Верховный нарек Повелителем мертвых. А люди повернули налево, держась так, чтобы городские стены оставались в поле зрения.

Они не приближались и не удалялись, оставаясь все так же пусты и безжизненны. Впрочем, на поле встретилась еще пара мертвецов. А вот птиц стало меньше, и это уже радовало.

Лошади шли шагом.

Люди молчали.

Даже Маска.

Ксочитл держала в руках спящую Императрицу. Верховный… думал. И мысли его были печальны. Город погиб. Пусть не ясно, стало ли причиной гибели проклятье или же неведомая болезнь, поразившая птиц. Или иная какая беда, но город очевидно был мертв.

Верховный все же надеялся, что дело не в болезни, ибо тогда и они все обречены, но…

Это лишь один город.

Из многих.

Один город и одно селение. А в Империи тысячи городов. И тысячи тысяч селений. И людей великое множество. И что с ними происходит? И не может ли случиться так, что все они уже погибли?

— Все погибнуть не могут, — Маска нарушила молчание в тот момент, когда узкая тропа — а назвать дорогой её было сложно — снова сделала поворот.

— Почему так думаешь?

— Это не мысли, а голая статистика. Да, судя по всему город… погиб. И смерть была быстрой. Это вряд ли болезнь… я не знаю болезней, которые бы поражали большое количество людей столь стремительно. Сколько там было жителей? Тысяч пять?

— Девять… согласно последней переписи. Не считая рабов.

Большой город.

Богатый.

Пусть не торговый, но вокруг расстилались плодородные земли… некогда плодородные.

— И не нападение.

— Полагаешь?

— Почти уверен. Чтобы взять такой город нужно войско и немаленькое. И как бы оно действовало? Подошло бы к стенам, заключило бы город в плотное кольцо. Соответственно, оно не могло бы не оставить следов…

Его правда. Да и сама война — дело небыстрое.