— … мир духов. И в нем все возможно. Она отца хотела увидеть. А он все не шел. Зато я подумал, что если так, то могу встретиться с Юцианой… и вот она тут! Она красивая…
— Это да, — согласился Миха. — А ты с ней раньше… разговаривал?
— Я? Немного… там, в саду. Но больше слушал. Она гуляла. С рабынями… здесь ей немного непривычно, но я думаю, что рабов тоже можно создать. Позже.
И говорить, что рабы эти будут ничуть не более настоящими, чем его Юциана, бесполезно.
Мальчишка просто не услышит.
Ни про ненастоящесть, ни про опасность. Он, наконец, дома и счастлив, и счастье грозится стать вечным. Кто от такого в здравом уме откажется?
А вот Тень…
— Я… — парень оглянулся. — Ты, может, сам? Там по дорожке. Мама на стол накрывает… а то Юциана не любит оставаться одна. Она еще не привыкла, капризничает немного.
— Конечно. И Миаре скажи, чтобы шла…
Порог.
И дверь. Игрушка на полу. Кукла с тряпичным телом и фарфоровым лицом. Страшноватая с виду, или просто Миха там, дома, привык к другим игрушкам? У куклы темные волосы, заплетенные в две косы, и платье, обшитое кружевом.
С костяными пуговицами.
— Это моя… — из темноты коридора появляется девчушка лет пяти и тянет руки. — Отдай!
— Конечно, — Миха возвращает куклу хозяйке. — А где твоя мама?
— Папа пришел. Они там… папы давно не было.
И протягивает руку.
А Миха… Миха берет. От девочки снова пахнет цветами, чуть — соломой и деревом, и пылью, и вареньем. Но не пахнет человеком.
Только…
Кажется, все будет сложнее.
Тень и вправду на кухне. Кухня тут большая, светлая. И снова отличается от привычных Михе. Печь. И медная посуда. Шкафы. Выскобленный добела стол. Тяжелые стулья.
Тень…
В простой рубахе, в штанах и босой. И счастливый… до того счастливый, что становится не по себе. Стыдно, ведь Миха пришел это счастье разрушить.
Женщина…
Женщина сидит напротив Тени, подперев щеку рукой. Она не сказать, чтобы красива. И не молода. И морщины есть, как и седина в темных волосах. Но это все не имеет значения.
Не для него.
— Мамочка! Вот! — девочка забирает руку и бросается к женщине. — У нас гости, гости, гости…
И кружится.
Легкая рубашонка её тоже кружится.
И…
Тень сам встает.
— Поговорим? — произносит он устало. И в голосе звучит эхо боли.
— В саду? — Михе почему-то не хочется, чтобы их слышали.
Потому что…
Не может все это быть иллюзией! Слишком оно настоящее. А что люди людьми не пахнут, так может, у Михи с обонянием проблемы. И вообще, он ведь не всех нюхал.
Вдруг некоторые люди людьми и там, в мире яви, не пахнут.
Женщина с улыбкой поворачивается спиной к ним. Она что-то говорит девочке, а потом они начинают весело звенеть кастрюлями, принимаясь то ли за обед, то ли за ужин.
Сад же огибает дом…
— Его сожгли, — Тень оборачивается. — Сад. Дом…
— И… её?
— Их. Она действительно была… в положении. Мне так сказали. Я нашел тех, кто это сделал. Я убил всех… убивал… и заказчика в том числе. Не сам. Он был из числа магов, но у магов хватает врагов. И я нашел того, кому нужно было немного помочь.
Шелестел ветер.
Бабочки порхали.
— Я знаю, что это все — не настоящее.
— Знаешь?
— Ты же за этим пришел? Выдернуть меня… хрен его знает, что это за ловушка, но ставил её мастер. Мне не хочется возвращаться.
— Понимаю.
— Да ни хрена ты не понимаешь, — Тень дотянулся до ближайшего куста, чтобы сорвать круглую крупную ягоду.
Желтую.
Он сдавил её. И ягода лопнула.
— Я всю жизнь что-то делал, куда-то рвался… к чему-то… бежал, из шкуры вон лез… сперва ради них вот. Потом из мести. Теперь вообще не понимаю, для чего… потом только и осталось, что… а тут тихо. И покой. И я знаю, что он будет длится и длится. День за днем, год за годом. Насколько бы я ни задержался, все будет… вот так вот. Эя, которая жива… сын, дочь… может, еще дети появятся. Там это невозможно, а здесь — почему бы и нет? Сын женится на этой своей… и она не станет смотреть на него свысока, потому что наемник не пара дочери мага. Нет. Она будет его любить. И они поставят дом, где-нибудь неподалеку. И я увижу внуков…
Дерьмо.
Миха только подумал.
— И главное, что все это такое вот настоящее…
— Там, — Миха кивнул головой. — Вас собирается сожрать некая тварь…
— Пускай. Боли, подозреваю, мы не ощутим, а умрем счастливыми. Может, вообще не умрем, а останемся в этой вот сказке.
— И как долго ты выдержишь?
От ягод пахло травой. Но как-то так… усредненно, что ли? Оказывается, запах травы тоже бывает разным. Миха вот не задумывался, а теперь четко ощутил разницу.
Не может от ягод пахнуть так же, как от листьев. Или самой травы.
— Сколько понадобится, столько и выдержу, только… ты прав. Я не останусь. Я… стар и понимаю, что эта вся сказка… что хрень она.
— Локус, — Миара возникла прямо на дорожке. — Система обозначила это место, как индивидуальный локус. Но предупреждает, что возможности развития ограничены. Я могу сохранить.
— Локус…
— Своего рода кусок мира, — пояснил Миха. — Твоего или вашего… в общем, если он и вправду сохранится, ты сможешь вернуться сюда. И не один ты.
— В ловушку…
— Может, это не совсем и ловушка… — Миара провела ладонью по воздуху, и следом её прикосновения появилась широкая зеленая полоса. Миара пальцем вывела на ней знаки. — Система… говорит, что рамки размыты. Что… проникновение несанкционировано, но разум распознан и получен ключ доступа. Как я поняла, когда они уснули, то провалились в этот вот… локус. А он уже сам под них подстроился. Может, дело в кроватях тех…
— Или в самой башне. Но выбираться отсюда надо.
Из сада донесся счастливый девичий смех, который заставил Миару поморщиться.
— Она совсем не похожа на настоящую. Но и к лучшему… настоящая Юциана — редкостная тварь. А эта… такая, глупенькая, восторженная… просто чудо.
Трещина никуда не делась.
— Но если ты и вправду хочешь сохранить все это… — улыбка Миара стала донельзя очаровательной. — Придется оторвать жопу от скамьи и кое-что сделать…
— Не здесь, — Тень оборачивается на дом. И по лицу видно, что ему страшно. Поверить. И отпустить. Это как по памяти и наживую.
И Миха вдруг понимает.
А если… если какой-нибудь из этих вот, существовавших некогда мирков, вдруг оживет для самого Михи? Почему, собственно говоря, и нет? И развернется, превратится…
В кухню?
Ту, в которой мама давно уж собиралась ремонт делать. Лет пять точно, а может, и того дольше. Ту, в которой, несмотря на мамины желания, все было… как всегда.
Плита.
Кастрюля. Чайник.
Кружки-ложки. Ваза на подоконнике, в которой вместо цветов свернутая трубочкой газета. Разноцветные чехлы на табуретках. И вечная ложка в умывальнике.
Мама.
Отец… или, может, общага. Витек с его пост-субботним похмельем. Девчонки. Пары… разве он не хотел бы вернуться? И разве не согласился бы, даже зная, что все это — не взаправду. И может, особенно зная…
Миха потряс головой.
— Тварь, — сказал он. — Пока мы тут — она там.
— Тут время иное, — Миара ничуть не смутилась. — И тварь уже не столько там, сколько тут. В этом и дело… я её чувствую. Идем.
Где удобнее всего биться с неизвестной поганью? Все былины сходятся, что в чистом поле. Нынешнее было достаточно чистым. Во всяком случае единственное дерево, видневшееся где-то там, у линии горизонта, Миара стерла легким движением руки. А потом снова расчертила воздух и, вцепившись руками в края светящейся полосы, решительно их раздвинула.
— Здесь… миры… они как бы в оболочках. Как яйца. Или яблоки. А она там… точнее то там, то тут. Но в межмирье больше… там сложнее, а вот если здесь, то у меня больше прав. Сейчас!
Она скривилась, явно пытаясь дотянуться до чего-то. И когда вышло, кивнула и резко дернула, втянув в мир нечто, весьма походившее на клубок грязных волос. Впрочем, стоило твари осознать, что она внутри, и клубок распался.