Она погрозила пальцем. И почудилось, что вовсе не леопарду. Тот лег, прижав голову к полу, и громко заурчал.

- Хороший…

Выглядело дитя не в пример лучше. На щеках его появился румянец, а глаза и вовсе блестели.

Рядом, устроившись на подушке, сидела Ксочитл. В руках она держала ткань, и серебристая искра иглы мелькала в пальцах, выводя сложный узор.

- Хорошо, что ты пришел, - Императрица похлопала по подушке рядом. – Садись. Говорить надо.

- Благодарю, - Верховный не без труда опустился на мягкие шкуры. И звереныши поспешили к нему. Влажные носы ткнулись в руки, а тот, что крупнее, попытался ухватить зубами. Но девочка дернула его за хвост.

- Не шали, - сказала она строго.

- Растут, - Верховный коснулся мягкой шерсти леопарда. – Будут защитниками.

Девочка кивнула.

И протянув руку, осторожно коснулась щеки Верховного. Пальцы скользнули вверх, задев ресницы. Потом оставили след на лбу и спустились по переносице, оставляя ощущение тепла и… захотелось вдруг закрыть глаза и, уподобившись леопадрам, потянуться за этой вот рукой, выпрашивая ласку.

- Тебе еще нельзя умирать, - сказала она строго. – Ты тоже устаешь. Плохо. Мне приносят теплое молоко с медом и жиром. Пусть и тебе. Оно невкусное, но говорят, что очень полезно. Я пью. И ты пей.

- Обязательно, - Верховный склонил голову. – Если такова ваша воля…

- Такова, - важно кивнула девочка.

И сейчас она была именно ребенком, пусть облеченным властью, но… не делает ли Верховный ошибки? С другой стороны, что еще остается?

- Ты только это хотела сказать?

- Нет, - она покачала головой. – Я вижу сны. Разные. И себя в них. А еще людей. Других. У них разные лица. Два мага. Мужчина и женщина. Еще один мужчина. Он странный. Его тело сделано магами, но тут…

Рука легла на грудь, а вторая – на живот.

- Тут издалека. Суть зверя. И суть человека. Я иногда их понимаю, а иногда – нет. Но знаю, что им нужна будет помощь.

Верховный слушал внимательно.

- Я нашла ключ. Но нужно отыскать еще и место, где лежит сердце. А потом вернуться. Вчера я видела жреца. Его звали Нинус. И он убил мою мать.

- Что?!

Верховный с трудом сохранил лицо, только пальцы смяли мягкую шкуру.

Нинус?

Она… она не была знакома.

- Он убил мою мать, - девочка моргнула и пальчики коснулись висков. – Это странно. Я знаю, что я здесь. Но я и там. Я знаю, что эта женщина не была моей матерью.

- А свою ты помнишь?

Она покачала головой и почему-то поглядела на Ксочитл. А улыбка и вовсе погасла.

- Они… убили её маму. Нашу… я не хочу, чтобы… мне было так плохо. А потом все… все мешается, понимаете? Смутное такое.

- Когда появились эти сны? – ласково спросил Верховный.

- Я заболела. Я помню… помню, как играла. И монеты. Мне понадобились вдруг монеты. Я должна была построить пирамиду. Большую. Очень. А потом вообще все такое… не такое. И я потерялась. А потом проснулась, и Ксо сказала, что я заболела. Она поила меня молоком. И еще пела песенке… если кто-нибудь убьет её, я убью всех.

Это было сказано спокойно, отрешенно даже, только детеныши леопарда оскалились. А вот Верховный поверил. По спине потянуло холодком.

- Никто не посмеет…

- Посмеют, - взгляд теперь был взрослым. – Не лги мне. Пожалуйста.

- Не буду. Прости.

Кивок.

- Что еще ты видела?

- Смутное… та я, которая там, я говорила со жрецом. Нинус. Я знала его имя. Здесь я никогда не видела. Ты… у тебя был такой жрец?

- Да, - Верховный решил не лгать.

- Он… он знаю мать. Её. Мою. Он был ей… тут я плохо понимаю, кем. Но он точно знал. И убил её.

- Это невозможно.

- Возможно, - возразила девочка. – Она не сделала так, как надо. Она должна была родить дитя. Отдать. А она нет. Не стала. И мой отец, он тоже не отдал бы.

Она потерла лоб ладонью.

- Не спеши, - Верховный поймал на себе мрачный взгляд Ксочитл. – Если эти воспоминания тебе неприятны…

- Неприятны. Но это важно. Я знаю. Тот жрец, он не один. Он тоже не хотел плохого. Скоро старый мир погибнет. Он думает, что знает, как остановить. Но на самом деле он ошибается.

Прикушенная губа.

И взгляд устремлен куда-то, отнюдь не в дальний угол, где неподвижными изваяниями застыли рабы.

- Им нужна помощь. Очень нужна.

- Тогда я отправлю им помощь, но… - Верховный замялся, не зная, как сказать. – Людям… многим… не стоит знать того, что ты сказала.

- Они сочтут, что болезнь сказалась на моем разуме?

- Боюсь, что именно так.

- А еще им не нравится, что я здесь, - пальцы скользили по шерсти. И леопарды толкались, спеша подставить свою спину, они даже скалились друг на друга, но рычать не смели. – И ты пришел поэтому.

- В том числе.

- Говори, - теперь исчезли и растерянность, и испуг, а из черных глаз глянуло нечто такое, что заставило Верховного согнуться. И лишь силой воли он удержался, чтобы не распластаться пред Дарительницей жизни.

- Я стар, - произнес он. – И болен. Я давно готовился уйти. И ушел бы уже, если бы не все вот это. Но моего ухода ждали. И ждут. Я собирался передать дела, однако не находил того, кто их примет. Надеялся на Нинуса…

Императрица чуть нахмурилась.

- Он давно был подле, - поспешил добавить Верховный. – И никогда не заставил усомниться в верности. Храм - это не только место, где служат богам. Кто-то ищет их милости, кто-то предпочитает жить сегодняшним днем.

Странно говорить о таком с ребенком.

- Значит, я его действительно не выдумала.

- Нет, - он покачал головой. – Нинус отправился искать твою сестру. И полагаю, нашел. А еще то, что ты видишь, происходит на самом деле.

И это весьма, весьма важно.

Императрица жива…

- Ты хочешь, чтобы она вернулась?

- Не знаю, - Верховный умудрился и здесь не солгать. И девочка улыбнулась так, мягко, осторожно.

- Хорошо. Она… у нее силы больше. Много может. Но ты говори.

Сложно поймать нить утраченной беседы.

- Нинус потихоньку брал на себя дела, которые мне представлялись не самыми интересными. И не самыми важными, хотя на деле они важны. А после он ушел.

- Но его место занял другой человек?

- Да.

- А теперь этот человек хочет занять твое место?

Дитя было проницательным.

- Да, - Верховный выдержал взгляд. – И многие будут рады, если это произойдет.

- Он убьет меня?

- Нет.

Сейчас не врать куда сложнее. Если сказать, что да, то… это ведь почти правда, пусть и не сразу, но девочка станет лишней. Да и можно не убивать, можно просто запереть в покоях, оградивши от всего мира. Но губы сами шевелятся, рождая слово за словом.

- Совет поддержит его. А он поддержит Совет. Скорее всего, от тебя потребуют взять мужа. Или нескольких. И они будут править твоим именем.

- А я?

- А ты… не знаю. Я действительно не знаю.

- Хорошо, - пальцы опять скользнули по губам. – Почему ты просто его не убьешь?

- Потому что упустил момент, - стыдно признаваться в собственной недальновидности. – Он достаточно силен, чтобы отступить и дождаться моей смерти. А то и ускорить её. Будь у меня время, я бы дотянулся… нашел бы способ.

- Но времени нет, - она тяжко вздохнула. – Что ты хочешь от меня?

- Чтобы ты взглянула на этого человека. И возможно, он покажется тебе достойным.

- Это вряд ли, - девочка дернула заигравшегося леопарда за хвост. – Но посмотреть я посмотрю. Почему нет… приведи его сегодня. Ксо говорит, что не стоит откладывать по-настоящему важные дела.

Верховный не сдержал улыбки.

- И она действительно права.

Охтли явился не один.

Золотые одежды его были щедро расшиты речным жемчугом. Шею украшала цепь в виде змеи. Чешуя её, сложенная из красных каменьев, переливалась, и на ней один за другим вспыхивали узоры.

Верховный оценил.

И змею. И широкий пояс, с которого свисали тонкие цепочки. Темные волосы, заплетенные в тугую косу. Венец.