Но солнце припекало.

И свет его, даже разреженный пологом шатра, причинял боль. Сама же мысль о том, чтобы шагнуть наружу, приводила в ужас. Ирграм точно знал, что тогда случится что-то плохое.

Очень.

И потому просто сел.

На пол.

Так и сидел. Смотрел. На остальных. На то, как рубили голову. Выходили… на госпожу, что принялась оттирать кровь с лица, когда же не вышло, выругалась.

На маску, что возникла при касании к коже.

Иллюзия.

Долго не продержится. А скоро вечер. Закат. Солнце уйдет.

Госпожа вышла. И Ирграм остался один. Или… нет. Был еще маг, который провалился в забытье. И эта странная девочка, что сидела на трупе Алефа.

Девочка повернулась к нему и прищурилась.

- Мертвый, - сказала она и указала пальцем. – Сюда. Идь.

Ирграм хотел было возразить, но подчинился. А подойдя к ней, склонил голову. И теплые ладони сжали виски. В глаза его заглянули, а он сам утонул в черноте чужих. Не бывает у людей настолько черных, угольных глаз.

Она смотрела.

Хмурилась.

А потом сказала:

- Чуть исправлю. Тут. Больше нет. Не могу.

Тонкие пальцы вдруг пробили плечи, заставляя опуститься на колени. И ноги сами подломились. Ирграм не закричал лишь потому, что от боли свело горло. И из него вырвался лишь сдавленный вздох. Рука же девочки нырнула в грудь. Ирграм чувствовал её там, внутри. И чувство это было довольно мерзким.

- Так, - длилось все недолго. А пальцы она вытерла о рубашку Ирграма. – Встань. Теперь… ты пить кровь. Надо. Зверь. Или вот.

Палец указал на химероида.

- Но еще людь. Пить кровь людь. Надо. Простых. Или маг. Маг долго хватать.

Ирграм сглотнул слюну, отметив, что он и вправду не ощущает голода.

- Есть нет. Тело мертвый. Я связать. Оно не быть рассыпаться. Бах и все, - девочка развела руками.

- С-спасибо.

- Ты странный. Но сильный. Пить кровь. Стать еще… - она подняла руку над полом. – Скоро совсем-совсем.

Ирграм слушал внимательно. Пусть пока он не слишком понимает сказанное, но потом, позже обдумает.

- Солнце, - пожаловался он, не удержавшись и поскребши шею. А когти отросли. И чуть загнулись. С виду они были острыми, но его шкуру не пробили. – Больно.

- Боги не принять дар, - девочка кивнула. – Солнце есть бог.

- Господин… покойный. Он говорил, что солнце – это огромный шар огня. Только очень далеко.

- Бог мог есть шар огня, - возразила девочка. А Ирграм подумал, что, в принципе, и вправду. Что мешает богу быть шаром огня?

Говорить стало не о чем, и оба замолчали.

А потом вернулась Миара.

И тот, который с ней.

- Ирграм! – голос заставил вздрогнуть. – Сейчас понесут раненых. И… надеюсь, ты будешь ассистировать?

Куда он денется.

- Госпожа… М-миара, - он все же сумел снова произнести её имя. – Алеф держал взаперти одного человека. Моего знакомого.

- Вот раненых принесут, тогда и распорядишься, чтобы его тоже сюда доставили. Его лечить надо?

- Нет.

- Отлично, - она щелчком пальцев развеяла маску. – И… нам все-таки повезло.

Наверное. Нет, даже со всею определенностью повезло. Потому что… потому что разговор мог по-всякому пойти.

И закончится не перемирием, хотя, конечно, весьма условным, а той же стрелой в горло.

- Тень разумен, - Миара огляделась и щелкнула пальцами. – Надо здесь убраться. Винченцо… ты переложишь его?

- Куда?

- Не знаю… в угол. Главное, чтобы никто не наступил. Стол еще пригодится. Инструмент… у Алефа должны быть другие запасы. Ты…

- Мне не было дозволено заглянуть в личный шатер, - сказал упырь, старательно отводя взгляд. – Но, полагаю, госпожа Миара права.

- Права, права… - проворчала магичка, озираясь. – Проклятье!

- Я могу посмотреть, - вызвался Миха, хотя без особого желания.

- Нет. Он вряд ли оставил шатер без защиты, а я к тебе не то, чтобы привязалась, но… не важно. Соваться без подготовки будет глупо, да… разве что…

Взгляд её ненадолго остановился на Ирграме, но Миара тряхнула головой.

- Сначала раненые.

- Этот, - Миха все же не то, чтобы местным людям и договорам, на полянке заключенным, вовсе не доверял. Но вот остались некоторые сомнения. – Тень. Ты его знаешь?

- Наемник. Хороший. С именем. Репутацией. И в городе давно работает. Знает про магов. Братец мой его нанял, больше некому. Тень не стал бы связываться с людьми. А вот в сопровождение – почему нет? И нет, он точно не рискнет причинить мне вред.

- А мне?

- Тебе не знаю. Сам разбирайся.

Чудесно.

Миха на всякий случай решил держаться подальше.

- Но, повторюсь, он очень разумный человек. Иные не выживают. Так… сейчас принесут воду. И займется кто-нибудь уборкой?!

Миха осторожно скользнул к выходу из шатра. К уборке он еще с тех, давних времен, испытывал чувство, близкое к священному трепету.

Как-нибудь…

Тем более по ту сторону шатра обнаружились люди. Без оружия и вида такого, прехарактерного.

- Там, - Миха указал на шатер и внушительным шепотом добавил. – Уборку делать надо.

Верховный смотрел на человека с виду столь древнего, что, казалось, тронь его и рассыплется. Человек был худ и смуглая морщинистая кожа его облепляла кости, обрисовывая едва ли не каждую впадинку на них. Проступали полудуги ребер. Торчали тонкие ключицы. Выпирал позвоночник.

Шея изогнулась под тяжестью головы. И бесцветные волосы, собранные в косицы, свисали тонкими нитями. В волосах виднелись костяные фигурки.

Глаза человека гноились.

И запах от него исходил пренеприятный.

Человек пошевелил губами, и мальчишка-раб поспешил разогнуться.

- Господин рад приветствовать Великого в скромной обители своей! – произнес он громко. А человек едва заметно вздрогнул.

Глаза его прикрылись.

А рот вновь шелохнулся.

- Он вообще…

- О, поверьте, - тихо ответил Хранитель памяти Гароа, - мой прадед выглядит немощным, но на самом деле внутренний огонь его пылает жарко.

Как бы он вовсе не испепелил.

Но недобрую эту мысль Верховный оставил при себе. В конце концов, он лишь гость в этом доме. Пусть и званый.

- Правда, понять его сложно, но… - он щелкнул пальцами. И массивный раб, что возвышался над стариком, послушно подхватил хрупкое тело. Воздвигнув его на плечи, раб медленно двинулся, а уж за ним пошел и Гароа.

Он ступал медленно, но в походке его не было величавости. И трость в руке подрагивала. А еще Верховный отметил неестественную бледность, испарину на лбу.

- Он приказал позвать вас. Он сказал, что время пришло.

Дом Гароа, пусть и поставленный в не самом худшем месте, не отличался роскошью. Он был низок, приземист, сад же давно пришел в запустение. Пруд затянуло ряской, через которую то тут, то там поднимались темные листья кувшинок.

Внутри же все дышало пылью.

Но стоило спуститься, и запах пыли сменился иным – ароматических масел. Верховный озирался.

Вот коридор стал шире.

Стены обрели покровы из благородного мрамора. Вдоль них вытянулись каменные чаши, в которых ярко горел огонь.

Еще ниже.

И на мраморе появились барельефы.

- Это…

- Когда-то давно, еще в мире ином, род Гароа был удостоен великой чести, - Гароа остановился, коснувшись стены. Пальцы его полетели по вырезанным волнам, над которыми поднимались ужасающего вида корабли. Они были велики, но еще больше казались чудовища, что поднимались из глубин. И корабли шли над раскрытыми пастями их. – Тогда, когда старый мир умер, а новый готовился родиться из крови да пламени, мы несли на корабли не золото, не драгоценные камни, не оружие и даже не зерно, хотя и оно было нужно. Мы несли знания.

Кто помнил о том?

Император?

Он должен был. Но почему не сказал? Не доверял? Или же дело не в доверии.

Ниже.

И мрамор обретает характерный желтый оттенок, то ли от огня, то ли от возраста. Воздух становится тяжел, пусть бы даже в стене открываются черные зевы воздуховодов. Со скрипом вращается огромное колесо, к которому приставлена пара рабов.