— Где вежливость к умершим? — проговорил с укоризной мужской голос. — Разве так принято обращаться к тем, кто может испортить жизнь?

— Он сейчас с тобой разговаривает? — спросил сэнсэй.

— Да, пилит за то, что я невежливо с ним разговариваю.

— Мало того, что невежливо — не было ни слова благодарности за спасенную жизнь! — прогремел возмущенный голос.

Я фыркнул, но на всякий случай закрыл затылок рукой. Удара не последовало. Я слегка выдохнул.

— И правильно пилит. Уважаемый дух, простите моего глупого ученика. Он сам не знает, что делает его язык, когда мозг размышляет о прекрасном, — чуть склонил голову сэнсэй.

— Передай, что сэнсэй Норобу очень любит своего ученика, раз так мягко отзывается о грубости и непомерном хамстве, — прозвучал в голове мужской голос.

— Нашли передаста, — буркнул я в ответ.

Хлоп!

— Да твою же дивизию! Хватит пользоваться тем, что я не могу ответить! — не смог удержать возмущенного крика.

— Если бы мог ответить, то давно бы лежал на полу, в куче испражнений, — ответил мужской голос.

— Да кто ты такой?

— Меня зовут... звали господин Казимото Исаи, — поправился голос. — Я был преподавателем боевых искусств в военной академии, где ты сейчас обучаешься. Так как я самоубийца, то не могу уйти в мир иной. Оива назначила мне наказание и приходится вращаться вокруг тебя. Должен признаться, то, что я увидел, можно классифицировать как преотвратнейшее зрелище.

Я повторил его слова сэнсэю. Тогда сэнсэй встал с дивана, поклонился в мою сторону и произнес:

— Прошу прощения, уважаемый Казимото-сан, позволено ли будет мне предложить вам временную форму для вашего духа? Я буду счастлив поговорить с вами лично и узнать причину вашего присутствия в нашем мире.

— Сэнсэй, я вовсе не Казимото, мне нечего кланяться... На!

Я ударил кулаком назад, туда откуда ожидал очередного прилета оплеухи.

Хлоп!

В этот раз меня шлепнуло по лбу. Шлепнуло так, что я отлетел на кресло и даже прокатился пару метров. Как раз до императорских драцен. В ухо залезла и начала щекотать желтая губка из подкладки.

Вот и предугадал удар...

— Передай сэнсэю, что я согласен, — миролюбиво произнес Казимото.

Блин, как же неприятно получать люлей от воздуха. Всё равно что играть в прятки с невидимкой. Вроде бы он есть, но где именно — хрен угадаешь.

— Он согласен, — проворчал я раздраженно. — Ещё и для Кохэку что-нибудь притарань. Пусть Мэдоку порадуется...

— А вот Кохэку ушла. Она ушла ещё на вашей дуэли. Попросила меня, чтобы я передал слова любви и благодарности её матери и отцу. Вернее, чтобы сделал это через Изаму, — прозвучал голос. — Её целью было привести отличного бойца для тренировки Такаги. Вроде, как в благодарность за то, что спас её мать... С таким условием её отпустила Оива. Вот её отпустила, а меня... Эх...

Сэнсэй терпеливо ждал моих слов. Я повторил высказывания духа? Мертвеца? Не знаю, как ещё называть это недоразумение, которое умеет сжимать воздух и отвешивать оплеухи.

Норобу снова поклонился и вышел. Я остался один на один с призраком. Повисла тишина.

О чем говорить с призраком? О футболе? О политике? О бабах? Или может анекдоты потравить?

— Эй, ты ещё не ушел? — спросил я воздух.

— Ударить для подтверждения? — спросил Казимото.

— Не надо, достаточно всего лишь подать голос. Зачем сразу драться-то?

— Чтобы быстрее доходило. Ведь у тебя, пока не ударишь, мозги не заработают.

— И этот человек... дух? Да, и этот дух будет учить меня вежливости, — фыркнул я. — Да с такой философией далеко мы не уедем.

Казимото не ответил. Прошло ещё пять минут. Сэнсэй не торопился возвращаться, поэтому молчание стало угнетать. Тогда я решил задать вопрос, который меня долго волновал:

— Прошу прощения, что отвлекаю вас от ваших мертвых мыслей. Скажите, Казимото-сан, а вот насчет месяца и десятерых мастеров... Это действительно будет?

— Да, это будет. И мне предстоит передать тебе всё то, что я знаю. С утра и начнем нашу тренировку.

— Подожди, ты сказал, что самоубийца? Прости, что лезу не в своё дело, но не доведешь ли ты меня до такого же состояния? Вдруг ты такое унылое существо, что отравишь мне всё будущее? А ведь я ещё толком и не пожил...

— Тебе не стоит переживать, Изаму-кун. Пока ты не победишь человека, благодаря которому я ушел из жизни, я от тебя не отстану.

— А что это за человек? Кто он?

— Вот этого я не знаю. Даже мертвецам не всё доступно, — вздохнул Казимото.

В это время дверь открылась и на пороге показался сэнсэй. В его руках болтался плюшевый медвежонок с грустной мордочкой. Его вроде бы даже называли Рилаккума. Бежевое недоразумение с длинными лапками.

Сэнсэй поклонился:

— Господин Казимото, будет ли мне позволено предложить вам этот сосуд для временного содержания вашего существа? Понимаю, что это ничуть не равноценная замена вашему прошлому телу, но у это лучшее, что я смог найти. Да и моих скромных запасов духа не хватит, чтобы поддерживать настоящее тело. Однако, этого медвежонка должно хватить для обучения Изаму.

— Я с радостью приму из рук уважаемого человека даже фигурку лягушки. Из рук глупца нельзя принимать даже чай, а вот из рук мудреца и яд принять можно, — философски прозвучал голос.

Я больше чем уверен, что в этот момент Казимото поклонился. Не знаю, как у него это получилось без тела, но он явно склонился в вежливом поклоне.

Передал сэнсэю слова Казимото. Сэнсэй довольно улыбнулся:

— Чудесно. Тогда я прошу последовать за мной для того, чтобы перевоплотить вас в этом теле. Нужные травы и свитки я подыщу быстро. Изаму, ты тоже идешь. Мне пригодится твоя помощь.

— Ну вот, сначала люлей навешали, а потом о помощи спрашивают, — пробурчал я, ожидая очередной оплеухи.

Нет, ничего не прилетело. Ну и ладно, в скором времени этого самого Казимото перевоплотят в медведя, так что я ещё успею напинать мишке от души!

В пещере Митсэру просигналило сообщение. На этот раз Кабунага сидел в позе лотоса и находился в состоянии медитации. Он услышал сообщение, чуть дотронулся ладонями до пола и поднялся над поверхностью на десять сантиметров.

Левитируя над полом, дзёнин деревни, скрытой в бамбуке, подлетел к компьютеру. На мониторе появился текст:

"Такаги согласился принести себя в жертву. Я задействовал Дьявольский Шар. Хинин бросил вызов десяти мастерам, хотя сам является всего лишь специалистом. Боевые навыки Такаги неплохие, но оставляют желать лучшего. Прикладываю видеофайл"

Два клика и на экране появился бой Такаги с Минори. На этот раз снова черная тень промелькнула на лице Такаги. И снова было заметно, что он хотел убить противника. Короткое время, но этого времени стало больше. Похоже, что Такаги приходится бороться с желанием смерти. И в одном моменте он вдруг остановился, как будто начал прислушиваться.

Нет, Такаги не повернул голову к своим друзьям, беснующимся за стеклом. Он словно слушал воздух. А это означало только одно...

Просмотрев видео ещё раз, Митсэру кивнул своим мыслям и вернулся обратно, на место медитации. Он слегка улыбнулся, когда опускался на пол. Всё шло по плану. Посланный дзёнин заставил Такаги пойти на определенные условия. Но дзёнин вряд ли заметил изменения в поведении хинина. А это могло означать расслабленность дзёнина. Если они сойдутся в бою, то дзёнин будет уверен в своём превосходстве, и это сыграет против него...

За полученный месяц можно многому научиться, а если хинина будут обучать умершие, то он может запросто запрыгнуть на уровень мастера.

Сказать ли об этом внедренному дзёнину?

Митсэру на миг задумался, а потом улыбнулся. Пожалуй нет, если хинин победит дзёнина, то одна из деревень останется без дзёнина. Тут-то Митсэру и предложит осиротевшей деревне перейти под его начало. Вряд ли кто будет против. А если и будут, то сейчас Митсэру находится в гораздо лучшей форме, чем остальные дзёнины. Они это понимают и вряд ли бросят вызов.