Так было нельзя, но… но так было. Увиденное не потрясло меня до глубины души, за время службы и киллерской практики я немало видел мертвых людей. Но чтобы так…

По ночной прохладе я несся к «своей» комнате. Я уже знал, что увижу там. Знал, но спешил, чтобы застать убийцу на месте преступления. Правда, я не ожидал, что убийца — это не один человек…

Когда я ворвался в комнату, то обнаружил там семь человек, склонившихся над лежащей фигурой. Слуги… У одного из них в руках трепетала небольшая свечка, но её света хватало, чтобы узнать всех семерых. И хватало, чтобы разглядеть рукоять ножа, торчащую из груди лежащего человека.

Мужчина со свечкой повернулся на скрип двери и открыл рот, когда увидел мою перекошенную от гнева рожу. Остальные только начали поворачиваться. Нельзя было давать им времени на то, чтобы прийти в себя.

— Ну что, девочки, потанцуем? — прорычал я и дунул что было мочи на пламя свечи.

Она потухла, а я начал действовать. Мгновений, пока горела свеча, мне хватило на то, чтобы запомнить — где и кто стоял. Я видел их своим внутренним взором также ясно, как будто они стояли под солнечными лучами ясным летним днем.

В начале тренировок у сэнсэя, он заставлял меня заниматься с разноцветным песком, раскладывая его по небольшим чашечкам. Глаза были завязаны. Задействовалась только память и мышцы рук. Эти упражнения сейчас очень и очень пригодились…

Меньше минуты мне понадобилось на то, чтобы катнуться к лежащему телу, вырвать из груди нож и собрать кровавую жатву. В толчее и сутолоке слуги сначала попытались схватить меня, но когда на пол рухнули пять человек, то двое прыгнули в сторону выхода.

Они не успели даже добежать до двери…

Мохнатая мордочка Киоси сунулась в дверь:

— Чего тут, босс? Ого, а чего тут все мертвые?

— Да вот, пришли и умерли, — мрачно ответил я.

— Тут воняет также, как в том сарае.

— Пусть воняет. Недолго осталось. Киоси, идем в поместье, — ответил я.

На этот раз я взял с собой нож. Он мог пригодиться в будущем. Да и просто ручка понравилась — удобная и обтянутая сыромятной кожей. В скользкой от крови руке нож не стремился выпрыгнуть вон.

Охранник так и не пришел в себя, когда слуги убили «нового повара». Что же, я думаю, что и охранник заслужил свою участь…

Псы только повернули в нашу сторону угловатые морды, но слово своё держали. Они не бросились, не зарычали, просто отвернулись, словно мы не заслуживали их внимание. По моим внутренним часам, у нас оставалось меньше пятнадцати минут. Что же, я собирался использовать их по максимуму.

Управляющий метнул в меня молнию, как только я ворвался на первый этаж. Я пригнулся, бросил нож в ответ и сотворил Земляной Щит на случай новой атаки.

Атаки не было — нож достиг цели. Я перепрыгнул Щит и кинулся наверх, туда, где находилась спальня Мияки Мэнэбу. По пути вырвал нож из горла управляющего. Холодное оружие словно мурлыкнуло, когда я чуть крепче сжал его рукоять.

Нож достаточно напился крови, но не прочь отведать и новой. А я был не прочь подарить ему эту возможность.

Ударом ноги я распахнул дверь в спальню и тут же отпрыгнул, на случай внезапной атаки. Но ответом была только тишина.

Я аккуратно выглянул из-за угла. Пожилой аристократ сидел на постели и… улыбался. Рубаха не скрывала объемного пуза, пожелтевшие на паху кальсоны пузырились на коленях. На чайном столике неподалеку лежала наполовину обглоданная кость. Рядом светлела какая-то испачканная кровью тряпка.

Кроме хозяина поместья в огромной спальне никого не было.

— Киоси, будь на стреме, — бросил я назад.

— Ну вот, как всегда-а-а… Понял-понял, — послышался голос убегающего тануки.

— Еде неймется? — спросил Мияки надтреснутым голосом. — Знаешь, время завтрака ещё не подошло, зачем ты так рано будишь меня?

— Жертва превратилась в хищника, — буркнул я. — Ты сегодня останешься без завтрака. Ты приговорен к смерти.

— Ты убил всех моих людей?

— Я убил всех твоих людоедов…

— Мы всего лишь очищали улицы от мерзкой касты хининов. Как вам дали волю, так вы и начали себя вести неподобающе. Совсем забыли, кого надо бояться и уважать? А мы как были хищниками, так и остались. Хинины — это дрянь и мерзость. Вы должны быть истреблены, чтобы на ваше место пришли другие слуги, более покладистые и мягкие. Слуги, уважающие аристократов!

Его рожа покраснела. Похоже, что он и в самом деле верил, что совершает добро.

— Значит, всё дело только в древности крови, да ещё в татуировке? — я коснулся веточки сакуры на щеке. — А если убрать эту веточку, то, что будет? Мы будем равны?

По мере того, как я говорил, Мияки вставал с дивана. Он протянул руку в сторону, а в его ладонь со стены влетела большая дубина. Её толстое навершие сверкало длинными алмазными клыками.

Я тут же встал в стойку. В случае чего смогу перекатиться назад…

— Мы никогда не будем равны! Никогда тигр не опустится до червя, а червяк не сможет возвеличится до тигра.

Дубина взмыла над жирной головой и полетела в меня. Я нырнул вниз и распластался в полном шпагате. Дубина ещё раз свистнула в воздухе. Я перекатился и стал на шаг ближе к Мияки.

— Небесный Захват!

Мияки отмахнулся от моего выпущенного оммёдо каким-то странным знаком. После чего снова взмахнул рукой. На этот раз дубина развернулась и полетела ко мне. Она вращалась и норовила зацепить алмазными клыками.

Три клыка вырвались наружу и едва не проткнули мне грудь. Я успел схватить стоящее у двери копьё и отбить их. Правда, копьё разлетелось на куски. Дубина вернулась и разбила второе копье, которое я подставил под удар.

От толчка меня швырнуло вперед, и я стал ещё ближе на шаг к Мияки. Энергия ненависти кипела во мне водопадом. Я чувствовал, что становлюсь сильнее и сильнее.

На этот раз дубина должна была ударить меня по ногам. Раздался крик:

— Деревянная Месть!

Я подпрыгнул над летящей дубиной и в воздухе ударил ногами в жирную грудь Мияки. Он пошатнулся и опрокинулся назад. Упал на кровать.

Дубина вновь взлетела и мне пришлось распластаться на полу, чтобы она пронеслась над головой.

Когда она пронеслась, то я одним ударом сломал обе руки Мияки. Они повисли сломанными дубовыми ветвями. Теперь он не мог управлять дубиной. И это было мне как нельзя кстати.

— Не-е-ет! — завизжал Мияки, когда увидел, что его дубина возвращается назад.

Я даже подпнул его ногу, чтобы удар дубиной пришелся в нужное место.

Несмотря на то, что его оружие не в полной мере повиновалось ему, старик всё-таки сумел приостановить полет дубины. Вместо того, чтобы размозжить голову своему хозяину, дубина только изуродовала лицо, прочертив кровавые полосы по дряблой коже.

Мияки завыл, упав на колени. Его вою начали вторить собаки на улице.

В этот момент я увидел, что тряпка на столике аристократа ничто иное, как срезанный с кого-то скальп. Решение пришло ко мне моментально. Жрущий людей должен быть сожран сам.

Я выхватил нож, быстрым движением очертил овал лица и сорвал маску кожи, показав лунному свету окровавленную морду аристократа-людоеда. После этого схватил скальп и напялил на воющего от боли Мияки. Надо ли говорить, что нож нечаянно взрезал язык и лишил его возможности ясно излагать свои мысли?

Во время моих нехитрых приготовлений я принимал черты бывшего хозяина. Как только Мияки был готов отправиться в последний путь, так его начала выталкивать точная копия, только с нормальным лицом.

— Киоси, это я, — быстро проговорил я мохнатому комку, когда тануки повернулся к нам. — Потом всё объясню. Сейчас надо доделать дело…

— Понял, босс… А это что за урод?

— Это жертва нашим четвероногим друзьям… — ответил я и погнал воющего от боли толстяка вниз.

Уже на улице я пнул его под жирный зад так, что он запнулся и покатился по земле. Я же выпрямился и крикнул опешившим псам:

— А ну, чего встали? Задайте этому проходимцу хорошую трепку! Если убьете его, то я каждого буду кормить отборными отбивными! Месяц!